Валерий Анишкин - Богатство и бедность царской России. Дворцовая жизнь русских царей и быт русского народа

При дворе, как и у частных лиц, пиры с их ужасным обжорством и неумеренным питьем были необходимым условием всякого празднества и самым любимым развлечением.

Такое изобилие изумляло иноземцев, но русские цари этого удивления и хотели.

Исконное русское хлебосольство отличало не только царские обеды, но и простые дома. Скупость была неуместна, когда хозяин принимал гостей. Самый обидный упрек в неблагодарности у россиян – это когда говорят: «Ты забыл мою хлеб-соль». В России знатные и богатые люди, как правило, выглядели тучными, что считалось достоинством.

Царские выезды

Если пешие выходы знатной женщины обставлялись пышно и сопровождались многочисленной челядью, то, само собой разумеется, выходы и выезды царицы были еще более пышными и церемониальными.

Экипаж царицы сопровождали не только женщины по чину 104 104 Чин – здесь слово употребляется в значении «порядок», По чину – т.е. по порядку согласно чина или звания.. , но и мужчины. Если выезд или поход был дальний, то состав женского чина значительно увеличивался, и привлекалось к участию большое количество служащих дворовых людей.

Один из чиновников персидского посольства самого начала ХVII в. описал выезд царя и царицы из города в один из монастырей, находящийся в 30 милях от Москвы. Впереди следовал конный отряд численностью в 500 человек, одетых в красные кафтаны. Они ехали по трое в ряд, имея луки и стрелы, сабли у пояса и секиры на бедре. Следом за этим отрядом вели царских коней: 30 для царя и наследника и 20 белых коней для карет царицы. Потом следовал крестный ход в сопровождении патриарха и высшего духовенства. Духовенство сопровождало большую икону и огромный колокол, предназначенные в дар монастырю. За духовенством следовал сам царь, который вел за руку двенадцатилетнего сына. Дальше шла царица, поддерживаемая с обеих сторон пожилыми дамами. Ее лицо, как и лица придворных дам, было густо покрыто белилами и румянами согласно обычаю. Царицу сопровождали до шестидесяти очень красивых женщин, «если только притиранья, которые у них считаются делом религиозным, не обманывали моих глаз», – замечает очевидец. Вся одежда была унизана жемчугом, на голове были надеты белые шляпы с большими лентами по кругу, тоже унизанные жемчугом. Очевидца удивили шляпы, которые не были характерны для России того времени. Дальше ехали три огромные кареты; первая, предназначенная царице, была запряжена десятью прекрасными лошадьми, по две в ряд; вторая восьмью, а третья шестью лошадьми. Кареты были роскошны и великолепны как изнутри, так и снаружи. За каретами царицы ехали кареты вельмож.

Водка в XVI веке.

«Русская водка» впервые упоминается в исторических источниках лишь в 1517 г. и становится популярной среди состоятельных купцов и служилых людей во второй половине XVI в. не без влияния царских кабаков. Пьянство разрушало семьи, пагубно сказывалось на здоровье людей, а власть наживалась на монопольной торговле водкой. При Борисе Годунове стоимость откупов еще увеличилась и казенные напитки резко подорожали.

Это стало причиной того, что в кабаках стали процветать азартные игры («зернь», то есть кости, и карты), проституция, воровство, убийство. Закуску здесь не продавали, «питухи» быстро пьянели и кабатчики, а вместе с ними завсегдатаи заведения (скоморохи, мошенники, воры, блудницы) ловко обирали пьяных, забирая не только оставшиеся у них деньги, вещи, но нередко лишали их и самой жизни. Некий английский капитан Антоний Дженкинсон вспоминал: «Когда я был там (в России, несколько раз с 1557 по 1572 гг.), я слышал о мужчинах и женщинах, которые пропивали в царском кабаке своих детей и все свое добро. Когда кто-нибудь заложит самого себя и не в состоянии бывает заплатить, то кабатчик выводит его на проезжую дорогу и бьет по ногам. Если прохожие, узнав, в чем дело, почему-нибудь пожалеют такого человека, то они платят за него деньги, и тогда его отпускают».

Слова этого английского путешественника подтверждает Петр Петрей де Елезунда 105 105 Петрей де Эрлезунд, Петр – путешественник. Жил в Россиив качестве посла шведского короля Карла IX с 1608 по 1614 гг. , врачевавший Бориса Годунова и шпионивший в пользу герцога Финляндского и шведского короля. Он пишет, что в кабаках было дозволено «кутить, напиваться допьяна и играть в кости, сколько душа желает и может. Пропив свои деньги, закладывают кафтаны, шапки, сапоги, рубашки и все что ни есть за душою, да и бегут нагишом домой». Некоторые упиваются до такой степени, «что не в состоянии идти домой, а остаются влачить жизнь в грязи или в снегу на улице» Впрочем, швед вынужден был признать, что «обыкновенно случается это в заговенье и в праздники», а не в будние дни. «Если найдут какого-нибудь пьяного на улице, – говорит П. Петрей, – его берут под стражу и допрашивают, где он напился. Узнавши же, что напился в великокняжеском кружале, возвращают ему свободу. Когда же откроется, что он подпил в другом месте, тогда не только пьяного, но и того, кто продал или поднес ему вина, секут: вдобавок к тому они должны бывают заплатить большую денежную пеню за то, что нарушили запрещение великого князя».

Интересно отметить меры, существовавшие для водки в XVI в. Ведро (11 – 12 л.) делилось на более мелкие меры. С 1531 г. в ведре было 10 стоп, или 100 чарок. Чарка – 143,5 г (т.е. около 150 г) – московская «норма» единовременного приема. Стопа, таким образом, равнялась 1,5 л, т.е. 10 чаркам.

Лекари и врачевание

Первый врач, приехавший в Россию с Софьей Палеолог, женой Ивана III, был казнен за неудачное лечение. Эта казнь повлияла на то, что в Россию неохотно ехали другие лекари. Но при Иване IV все же состояла целая группа лекарей из Европы. Это был немец Елисей Бомелиус и четыре англичанина: Стендиш, Элемс, Робертс и аптекарь Фринсгем.

Иноземными врачами пользовался только двор и вельможи. У Федора было два лекаря. Одним из двух был Марк Ридлей, присланный английской королевой в 1594 г.; этот лекарь прожил в Москве пять лет и вернулся на родину. Второй – миланец Павел, о котором Генрих IV просил Федора, чтобы тот отпустил его на старости в Париж к родственникам. В 1600 г. Борис выписал из Германии шесть врачей. Кроме поместий, прислуги, стола и лошадей они получали жалованье в 200 рублей. Борис также давал им патенты на звание докторов. Мысль называть лекарей докторами внушил Борису посланник Елизаветы некий Ли.

В России того времени были и аптекари. Аптекарь голландец Аренд Клаузенд прожил в Москве 40 лет.

Простые россияне не верили аптекам и лечились вином с толченым порохом, луком или чесноком, а потом баней. Иноземцы удивлялись пристрастию россиян к бане, а Флетчера больше всего поражала их нечувствительность к жару и холоду, потому что он видел, как они в сильные морозы выскакивали голые из бань и бросались в проруби.