Лейла Салем - Два брата: век опричнины

Дворянин отбросил ложку, которой ел похлебку, и удивленно уставился на него. Уж не подослал его к нему Никита Федорович. Говорят, младший сын князя унаследовал от отца буйный нрав.

– Я внимательно слушаю тебя, дорогой гость, – проговорил Глеб Михайлович.

– Вот уж год, как я… – юноша глянул на своих друзей, один из понял, о чем идет речь и ответил за него:

– Наш друг Александр Никитич, из рода Тащеевых, вот уже сколько времени подыскивает себе жену благородных кровей. Слыхали мы, будто у тебя есть дщерь красы неземной, чьи брови союзны, губы червлены, косы велики. Мы, как друзья Саши, хотим выступить сватами, – Иван положил руку на грудь и склонил голову в знак уважения, тоже сделали Богдан и Александр.

Алексей Елизарович чуть не поперхнулся, дабы скрыть смущение, он отпил из чаши холодной воды, затем косо взглянул на Глеба Михайловича с мыслью: что ответит тот на подобную дерзость – выгонит ли гостей взашей или придумает какой-нибудь иной хитроумный план? Однако, на радость юношам, хозяин дома широко улыбнулся и проговорил:

– Да, есть у меня подобная горлица, что обитает в тереме своем. Красой она презвошла не только цариц и царевен, но даже солнце и луну. Глаза ее подобны звездам, кожа белее снега, губы краснее розы, а косы ее такие, что вызывают зависть у каждой девицы.

– Тогда, добрый хозяин, не мог бы ты показать свою дщерь, дабы узрел я красу ее неземную, – промолвил Александр, не боясь, гнева дворянина.

– Экий ты молодец, хитрый, да только не буди меня преступить законы православные. Коль хочешь взять дочь мою в жены, пришли ко мне родителей своих, с ними я и потолкую. А в день свадьбы ты уж вдоволь налюбуешься на жену свою красную.

Молодой человек потупил взор: не на такой ответ расчитывал он, хотя в душе понимал, что так и будет, закон есть закон, и никто не смеет перступить его. Пока Глеб Михайлович был занят разговором с Алексеем Елизаровичем, Александр наклонился к уху Богдана и прошептал:

– Боюсь, обманывает нас этот хитрый лис. Боюсь, что дочь его на самом деле страшна как смертный грех, то-то он боится хотя бы издали поглядеть на нее.

– Глеб Михайлович просто не желает рушить закон, – ответил его друг.

– Но ведь дать взглянуть мог бы разрешить.

– Значит, не хочет, чтобы на дщерь его благочестивую кто-либо позарился раньше времени.

Александр приуныл. Он уже корил себя на столь поспешное сватовство. А ежели девица и впрямь некрасива. Молодой человек знал многие случаи, когда лишь на свадьбе жених встречался с суженной, которая оказывалась либо хромой, либо с обезображенным оспой лицом, либо просто уродливой, а отказаться уже нельзя было – родители за своих детей уже дали согласие на сий брак. Вот потому Александр и стремился хоть мельком, хоть тайком взглянуть на ту, о чьей красоте ходит молва по округе, но как знать, ежели сие сплетни распускает сам Глеб Михайлович, желающий отдать дочь за знатного, богатого аристократа? И только эта мысль мелькнула у него в голове, как в залу для трапезы с веселым возгласом: «Батюшка, взгляни, какие узоры на платье я вышила!» – вбежала юная девушка, но взглянув на пришлых гостей, коих ни разу не видела, тут же потупила скромно взор и покрылась стыдливым румянцем. Она не видела, как три пары молодых глаз с восхищением взглянули на нее.

У Александра перехватило дыхание при виде красавицы с лицом, подобным луне. Особенно хороши были ее серые большие глаза под черными бровями да алые губы, которые так и хотелось поцеловать. Но более всего юношу поразила коса девушки, толщиной с руку, чей конец, обвязанный красной лентой, касался пола. Ростом девица была высока, даже слишком высока, что могло немного смутить претендента на ее руку, ибо была она выше отца своего на целую голову, но для Александра это не беда – в любом случае он оказывался выше ее.

Нечто подобное почувствовали и его друзья. У Богдана штаны торчком встали, а Иван наклонился к уху Александра и прошептал:

– Ежели не приглянулась сия красна девица тебе, то я готов повести ее под венец.

– Цыц, ты! – злобно зашептал тот в ответ. – Она будет моей и только моей, ибо такая красавица должна принадлежать самому красивому молодцу на свете. А кто из нас самый красивый? Конечно же, я! – молодой человек гордо вскинул голову и высокомерно оглядел друзей, напрочь позабыв о своем старшем брате Андрее, который по закону первый должен был жениться, но Александр никогда о нем не думал.

Девушка все еще смущенно стояла в сторонке, теребя кусок материи, на котором золотыми нитями была вышита сказочная птица, сидящая на ветве дерева. Глеб Михайлович вскинул кулаки и прокричал:

– Ах, ты, негодница! Кто дал тебе право выходить в таком виде из своей горнице перед гостями да еще с непокрытой головой? Прочь к себе, и чтобы этого больше не повторялась!

Красавица прикрыла нижнюю часть лица платочком, что держала в руках, и убежала, оставив после себя яркий свет, что исходил от нее. Хозяин низко склонился перед гостями и проговорил:

– Вы уж извините мою дочь, что она ненароком вышла к нам в одном сарафане, – затем специально повернулся в сторону Александра и добавил, – сия есть дщерь моя, Анастасией зовут. Ей уже семнадцать лет. Ты, мой гость дорогой, только увидел ее и понял, что слова мои были правдивы: нет на свете прекраснее девы, чем Настенька моя. Ежели приглянулась она тебе, то я готов стать твоим тестем.

Александр покрылся румянцем. Неужто и правда мечта его становится явью, коль знатный дворянин предлагает ему в жены свою дочь, и не просто дворянку, а первую красавицу, да такую, что по всей Руси искать и не сыщешь! Отказаться он Анастасии было равносильно смерти: до сих пор перед его мысленным взором стояло ее прекрасное лицо, ее удивительная длинная, русая коса, белые тонкие пальчики рук, высокое статное тело, на котором особенно выделялись тонкая талия и широкие бедра, что свидетельствовало о готовности к материнству. Юноша с вожделением представил, как в первую брачную ночь он сожмет ее в своих объятиях, распустит ее шикарные волосы, в которых можно утонуть, прикоснется губами к ее пышной, белоснежной груди, но пока он отогнал от себя мечтания и ответил:

– В скором времени мои родители приедут к тебе со сватами, с ними ты, любезный Глеб Михайлович, и потолкуешь о свадьбе.

Дворянин широко улыбнулся и довольно потер руки. Судьба его дочери решалась. Лишь один Алексей Елизарович как-то неприятно скривил губы и дернулся всем телом. Александр искос заметил это, но не придал сему никакого значения.

А в это время в темной горнице за вышиванием склонила прекрасное лицо Анастасия. Губы ее дрожали, щеки покрылись ярким румянцем, словно она побывала на прогулке, а мысли роем кружились в голове. Юноша, сидящий по левую руку от отца запал в ее сердце словно заноза, лишь о нем она сейчас думала. Дверь со скрипом отворилась и в комнату вошла, ковыляя словно утка, ее старая кормилица и няня, которая знала девушку еще с колыбели, и после смерти ее матери заменила ей весь мир. Старушка подошла к своей воспитаннице и присела рядышком, левой рукой она принялась расплетать ее косу.