Алексей Воронков - Когда зацветет сакура…

Работая на японцев, Пак не забывал и про себя. К началу Второй мировой войны он был уже богатым человеком, владельцем горнопромышленных предприятий в Маньчжурии. Но этого для него было мало – хотелось власти. Он мечтал о создании на территории Восточной Сибири и Приморья корейского государства по типу Маньчжоу-Го. Но для этого нужна была победоносная война против СССР. Впрочем, подготовка к ней уже велась. Вот и старому разведчику Паку японцы предложили вспомнить молодость и поработать на них. Главное, что от него требовалось, – это создать на территории противника шпионско-диверсионную базу. Пак принял предложение, но взамен попросил, чтобы после войны японцы осуществили его давнюю мечту, создав на захваченной советской территории новое корейское государство. Так вот и родилась идея провести операцию под кодовым названием «Голова самурая».

Людей для заброски на советскую территорию готовили в Синьцзине. Разведывательно-диверсионная школа находилась в большом особняке, окруженном глухим забором. Обитателей этого дома никто из соседей никогда не видел, потому как они выходили из укрытия только ночью. Посетив рестораны и публичные дома, эти люди также под покровом ночи возвращались назад, чтобы, проснувшись утром, продолжить постигать премудрости шпионско-диверсионной науки, которую преподавали им опытные разведчики из местной организации ЯВМ, стоявшие на довольствии в Квантунской армии. Их учили стрельбе из разных типов оружия, радио- и фотоделу, обращению со взрывчаткой, приемам тайнописи, знакомили по макетам и плакатам с советской военной техникой… Работали с ними и всякого рода политические деятели и идеологи. Так, сам Пак Чен Хи читал им лекции по истории Японии и Кореи, а индиец Наиру проповедовал модную в ту пору в Японии теорию паназиаизма, призывающую к объединению под эгидой японцев всех «желтых народов» для жестокой борьбы против американцев и европейцев, в том числе против русских.

В синьцзинской школе прошли обучение более полусотни человек, в основном молодых корейцев. В большинстве это были сломленные в японских застенках люди, которых только страх заставил работать на чужую разведку. Бывшие коммунисты, комсомольцы, просто патриоты своей родины… И лишь незначительную часть курсантов составляли убежденные японофилы, готовые посвятить свою жизнь строительству Великой Азии от восточных морей до Урала. Эти были надежнее, однако у первых было преимущество в том, что у них было какое-никакое революционное прошлое, которое должно было дезориентировать русских чекистов. Тех и других приучали к мысли, что даже в случае их разоблачения органами НКВД они должны оставаться японскими агентами и, отбыв сроки наказания, продолжать разведывательно-диверсионную деятельность. И еще: чтобы, не дай Бог, курсанты не пришли в себя и не взбунтовались, посчитав свою деятельность мерзкой и недостойной патриотов, им внушали мысль о том, что это всего лишь маскировка, что на самом деле они служат не японцам, а борются за независимость Кореи. Будучи прекрасным психологом, Пак Чен Хи даже специально для этого создал свою собственную партию Синхындон, что в переводе означает «Вновь возрождающийся Восток», в которую предложил вступить всем курсантам. В спешном порядке отделения этой партии были созданы по всей Маньчжурии, члены которых были потенциальными кандидатами для заброски на территорию СССР. Партия существовала на средства японской разведки и была хорошо законспирирована. В дальнейшем отделения Синхындона занимались разведывательной и диверсионной деятельностью на территории советского Дальнего Востока.

Создав разведшколу, а следом и свою партию с отделениями по всей территории Маньчжоу-Го, Пак Чен Хи стал искать каналы, по которым можно было бы осуществлять переброску на советскую территорию своих людей. Для этого его агенты разбрелись по всей границе, пытаясь найти лазейку. К этому делу подключали завербованных граждан из приграничных селений. Денег не жалели – лишь бы был результат. Однако дело шло туго – советская граница хорошо охранялась. Пытались подкупать пограничников – не прошло. Тогда люди Пака вышли на маньчжурских партизан, у которых, по сведениям японской разведки, были тесные связи с СССР. Но и здесь им не повезло. Почувствовав неладное, партизаны сменили дислокацию. Попытались завербовать сотрудников одного из посольств, находившихся в Синьцзине, у которых была возможность бывать в красной России. Та же история…

Не помогли господину Паку и его агенты в окружении лидера Гоминьдана Цзян Цзе-ши, возглавившего в 1927 году Китай после поражения национальной революции и продолжавшего отстаивать в борьбе с японцами интересы своей страны. То же самое произошло, когда агенты Пака попытались действовать через коммунистов китайских провинций, где у власти были революционеры. Контакты установить с ними смогли, но дальше этого дело не пошло.

Японцы, а вместе с ними и старый лис Пак Чен Хи были в отчаянии. Денег на подкуп людей было потрачено много, но результат, по сути, оставался нулевым. Это то же самое, если бы ты вырастил волка, а тот вдруг взял да сбежал в тайгу. Что ни говори, а поставить цель и достичь ее – это вещи совершенно разные. Можно всю жизнь идти к своей мечте, но так и не добраться до нее…

А тем временем японские войска стягивались к монгольской границе – назревал очередной инцидент, который мог обернуться войной с СССР. Нужно было срочно создавать диверсионную базу на его территории, перебрасывать туда людей, задача которых – войти в доверие советских органов с тем, чтобы собирать разведывательную информацию, а в случае открытия военных действий вести борьбу против Красной армии с помощью диверсий и террора.

Наконец Паку повезло: русские пошли на то, чтобы на своей территории организовать идеологическую учебу для своих «корейских товарищей». И вот уже первые партии перебежчиков устремились через советскую границу. Для них был приготовлен большой дом на станции Океанской, что под Владивостоком. Место живописное. Сюда, на берег Амурского залива, летом приезжали тысячи отдыхающих со всего Дальнего Востока. Это были семьи военных и сотрудников НКВД, советские служащие, стахановцы, учителя, врачи, молодежь… И среди этого социального разноцветья жестоким напоминанием о близкой войне стала школа для японских диверсантов, которые называли себя маньчжурскими коммунистами. Однако вряд ли бы кто из этих расплавленных солнцем и предающихся неге советских граждан мог предположить, что прямо у них под боком разместились столь опасные и коварные люди, прибывшие из-за границы только для того, чтобы нести смерть их семьям.