Булат Диваев - Девичья гора. Роман

– А что, Ваше превосходительство, может рискнуть, да нам с мужиками на лодочке-то прокатиться? – спросил барина староста. – Ветерок-то крепчает, да мы справимся, небось.

– Нет, уж, уволь. Я сам первый должен на воду лодку спустить и на ней прокатиться. – Андрей Степанович как бывалый моряк засунул указательный палец в рот, и послюнявив его, вытянул руку наверх. – Ан, нет, ветер в самый раз. Кликни-ка мужикам, пусть лодку тащат.

Андрей Степанович прошел по ступеням вниз и стал дожидаться, когда лодка будет доставлена к пристани. Он нагнулся и поплескал руку в воде. Вода была ледяной и он одернул руку, как обжогшись.

– Несут, Ваше превосходительство, – донесся сверху голос Степана.

Андрей Степанович посмотрел наверх и одобрительно кивнул головой.

Спускайся, Степан. Совершим приключение, погуляем по воде.

– Есть, Ваше превосходительство, – отчеканил старый солдат и стал спускаться по лестнице. При этом он ловко управлялся одной рукой, так как вторая его рука осталась на полях смоленщины, в битвах при отражении иноземнного посягательства на Россию. Его, своего солдата и крепостного крестьянина, Андрей Степанович вылечил и отправил домой на свои деньги. А сам барин долго ещё служил в армии, вернувшись домой лишь после французской компании в восемьсот пятнадцатом году, при погонах подполковника и звездой Св. Владимира на груди, который стал вторым боевым орденом после Св. Георгия, полученным ещё за персидский поход при императрице Екатерине в семьсот девяносто пятом году.

– Да поторопи этих бездельников. Замерз уже, их ожидаючи. – Андрей Степанович уже пожалел, что легко оделся. На нём была лишь тоненькая офицерская шинелька, а в пору было одевать тулуп. Да и на голове, была лишь фуражка.

Наконец донеслось кряхтение мужиков, которые несли посудину, на которой легко могли разместиться пять взрослых человек. Обвязав лодку веревкой, мужики стали осторожно её спускать на воду, боясь ненароком выронить её и окатить барина ледяной водой. Когда лодка опустилась на воду, мужики натянув верёвку, подтащили её к пристани.

– С Богом! – произнёс Андрей Степанович и ступил на борт посудины. За ним следом взошёл Степан и ещё двое мужиков, которые взялись за вёсла. Андрей Степанович сел ближе к носу лодки, а Степан уселся на корме, за правилом.

Оттолкнувшись от берега веслом, мужики стали грести. Лодка качалась на волнах, поднятых ветром, и кружила от того, что мужики не были приучены грести вровень. Один из них, широкоплечий, коренастый Ванька загребал в полную силу, опуская вёсла глубоко в воду. А мужичок помельче, но по-шустрее, Сёмка, грёб часто, но поверху воды.

– Стоять, – заорал Андрей Степанович. – Вы сейчас меня туточки и утопите! А ну-ка Степан, как в полку, на «Ать-Два», задай им шаг. На «Ать» веслами взмахивайте, а на «Два» гребите. Степан, команду «Два» по-протяжней давай, по-протяжней.

– Слушаюсь, Ваше превосходительство! – Степан приосанился и как командир начал чеканить – Ать, два-а, ать, два-а.

Лодка от равномерного гребка пошла, встав носом по течению, более менее плавным ходом.

– Заварачивай, Степан, заворачивай! – Снова закричал Андрей Степанович. – Против течения надобно их обучить, а по течению на скорости, с лихостью, к пристани подойдём!

Степан же услышав команду, резко повернул правил, отчего лодка накренилась, мужики на веслах повалились на левый борт и лодка зачерпнула воду. Вскочив на ноги, побоявшись промочить ноги в ледяной воде, мужики ещё больше расшатали лодку. Она накренилась на правый борт, затем на левый, и когда она пошла на правый борт, все повалились в ту сторону. Лодка от такого груза накренилась ещё сильней и через миг перевернулась.

Андрей Степанович забарахтался в воде, пытаясь поплыть, но промокшая шинель и сапоги тянули вниз. «Погиб! Как есть, погиб! Погиб как самоубивец! Хуже! Утоп!» – успел подумать Андрей Степанович в тот миг, когда вспенившая волна накрыла его с головой.

– Слава Богу, очнулись, батюшка наш родимый, Андрей Степанович! – послышался глухой, как в тумане, голос. Он попытался поднять голову, чтобы разглядеть говорящего, но это ему не удалось. Вместо этого он закашлялся и упал на подушку.

– Лежи, лежи, Андрей Степанович. Слаб ты ещё. Да слава господу, жив остался! – вновь запричитал кто-то и Андрей Степанович больше понял, чем распознал по голосу, что это Анна Петровна говорит с ним.

– Голубушка, Анна Петровна, – едва различимым голосом произнёс Андрей Степанович. – Жив ли я? Али это мороки мне привиделись, будто утоп я?

– Жив, жив! – проговорила Анна Петровна и упала головой на грудь мужа. Она провела рукой по его гладко выбритой щеке рукой, боясь что Андрей Степанович вновь уйдет в беспамятство. Слёзы потекли по её лицу, когда Андрей Степанович шелохнувшись, приподнял руку и прижал её ладонь к своему лицу. – Миленький мой, Андрей Степанович, не покидай ты нас, батюшка. Доктор уже прибыл из города и вот-вот осмотрит тебя. Ты только терпи… – Она снова прильнула к груди супруга…

…Доктор осмотрел Андрея Степановича, то поднимая и опуская его руки, как у куклы, то прикладывая свою серебренную трубочку к груди и спине, без почтения переворачивая его. Осмотрев больного доктор поднялся, развел руки в стороны и сказал:

– Андрей Степанович ещё очень и очень слаб. Потому накладываю запрет на посещение его превосходительства всякими, кто будет при нём разговаривать. Разговорами мы его состояние не облегчим, а слабости добавить можем. Потому, с сего дня к нему окромя меня никого не пускать. Даже кормить его буду сам. А вы, Анна Петровна, в том мне поможете. Вы согласны?

– Как же, сударь, конечно согласны. Только уж вы не покидайте нас… – скороговоркой произнесла Анна Петровна.

– Я буду здесь столько, сколько потребуется для полного выздоровления их превосходительства. Андрей Степанович застудил легкие, потому лечение будет долгим. Буду только рад, если к весне их превосходительство встанет на ноги.

Но, не смотря на все тревоги и предостережения доктора, Андрей Степанович к Рождеству встал на ноги. Хоть он был ещё достаточно слаб, но уже уверенно ходил и даже весело напевал. В один из дней Андрей Степанович приказал заложить ему повозку.

– Зачем это, батюшка? – спросила Анна Петровна.

– Как же, голубушка, Анна Петровна? Должен я проведать спасителя своего, Ваньку. Не будь его рядом, утоп бы я. – ответил Андрей Степанович, глядя на Анну Петровну несколько укоризненно.

– Так зачем же Вам, сударь, ехать для этого? Прикажите и прибудет он в Ваши палаты.

– И то верно, да только хотел бы поблагодарить его при семействе его да при народе. Дабы не кружили кривотолки о моей беспамятстве.