Вальтер Скотт - Анна Гейерштейн. Или Дева Тумана

Конечно бернские и золотурнские купцы тут же в один голос стали жаловаться на притеснения Хагенбаха. Пошлины на товары, провозимые через вверенное ему графство Ла Феррета, независимо от того, ввозились они или просто перевозились не покидая пределов графства, были самочинно увеличены наместником, а тех купцов, что медлили с их оплатой тут же хватали, заключали под стражу и подвергали публичному телесному наказанию. Торговые города Германии 90 90 Швейцарцы номинально считались подданными Священной Римской Империи. обратились к герцогу с жалобой на беззакония чинимые наместником Ла Ферреты и просили Его Светлость изгнать Хагенбаха, но герцог проигнорировал это прошение. Швейцарский Союз повторно обратился к герцогу (и в этом прошении уже чувствовались жесткие нотки), призывая его совершить правосудие над Хагенбахом, нарушавшим международные соглашения. Но и эти требования остались без внимания.

Наконец, Совет Конфедерации постановил отправить к герцогу официальную депутацию, о которой уже упоминалось. Один или два ее представителя были согласны с мирным и благоразумным образом мыслей Арнольда Бидермана, надеявшегося, что столь важное представительство откроет глаза герцогу на вопиющую несправедливость его наместника; прочие же делегаты не имели столь мирных намерений, изначально решив ультимативным требованием проложить путь к войне.

Арнольд Бидерман был ревностным сторонником мира, но до тех пор, пока сохранение его согласовывалось с независимостью и честью Союза. Однако молодой Филиппсон скоро заметил, что только ландман, из всего своего семейства, настроен миролюбиво. Взгляды его сыновей зависели от Рудольфа Доннерхугеля, который благодаря проявленной храбрости своих предков, приобрел в Совете родного кантона влияние редкое среди людей его возраста. Артур, ставший им добрым товарищем на охоте и всех прочих забавах, только и слышал что разговоров о предстоящей войне, представляющейся молодым людям восхитительным походом швейцарцев за доблестью и славой. Понять их романтический настрой было нетрудно, ибо подвиги их предков в войнах с немцами были весьма замечательны; а так как нынешнее поколение обладало теми же самыми могучими членами и таким же непоколебимым мужеством, то вполне естественно они надеялись на не меньший успех. Упоминая наместника Ла Ферреты, и называя его не иначе как «бургундским цепным псом» или «эльзасской собакой», они кричали, что если его не уймет сам хозяин и не прогонит, то никакой замок не спасет Аршамбо Хагенбаха от праведного гнева притесняемых им жителей Золотурна, и уж тем более Берна.

Об этой всеобщей предрасположенности швейцарской молодежи к войне старому Филиппсону было поведано сыном, и заставило того призадуматься: не лучше ли, несмотря на опасность дорог, продолжить путешествие ему одному вместе с Артуром, чем подвергнуться риску быть вовлеченным в какую-нибудь стычку, вызванную этими юными своевольными горцами за пределами их отечества. Случись такое происшествие, оно необратимо навредило бы цели его поездки. Но вспомнив, как Арнольд Бидерман уважаем своими домочадцами и соотечественниками, английский купец заключил, что его влияния будет достаточно для обуздания молодежи, пока главный вопрос войны или мира не решится окончательно, или пока делегация не исполнит своей миссии, будучи допущена на аудиенцию с герцогом бургундским, еще до которой он покинет их общество и не будет нести никакой ответственности за их дальнейшие действия.

После десятидневного опоздания, представители делегации, уполномоченные вручить герцогу протест по поводу притеснений и поборов творимых Аршамбо Хагенбахом, наконец, прибыли в Гейерштейн. Помимо молодого бернца и унтервальденского ландмана, их еще было трое. Один из них, как и Арнольд Бидерман, владелец небольшого поместья в лесном кантоне, неотличимый в своем наряде от простого пастуха, выделялся своей красивой и длинной серебристой бородой: его звали Никола Бонштетен. Мельхиор Штурмталь – бернский знаменосец, человек немолодой, успевший прославиться своей храбростью, и Адам Циммерман – золотурнский бюргер преклонных лет.

Каждый из них постарался приодеться получше, и хотя Арнольд Бидерман осуждающе оглядел серебряные застежки на поясе и такую же цепь на шее, украшающие дородного золотурнского бюргера, однако было очевидно, что швейцарцы, в силу своих побед достойные более высоких отличительных знаков, никогда еще не были представлены с такой патриархальной простотой. Уполномоченные путешествовали пешком с окованными посохами в руках, подобно богомольцам, направляющимся к месту паломничества. Два мула, навьюченные их немногими пожитками, находились под присмотром молодых парней, являвшихся, скорее всего, ближайшими родственниками членов депутации, которым, буде представилась такая возможность, разрешили воспользоваться ею, чтобы они смогли посмотреть своими глазами на мир лежащий за горами.

Представленная свита была малочисленна даже для приватной миссии, отправленной неким влиятельным лицом, не говоря уже о важном государственном посольстве, ибо суровые времена не позволяли людям, наделенным какими-либо полномочиями, путешествовать без охраны. Даже из-за волков, покидающих с наступлением зимы свои убежища в горах и безбоязненно нападавших на деревни, где наши путешественники могли искать ночлега, наличие эскорта представлялось далеко не лишним; а сбившиеся в разбойничьи банды дезертиры из различных армий на границе Эльзаса и Германии, делали эту предосторожность попросту необходимой. Потому-то, около двадцати удалых молодцев из разных швейцарских кантонов, включая Рудигера, Эрнеста и Сигизмунда – трех старших сыновей Арнольда, и сопровождало депутацию. Впрочем, никто из них не соблюдал какого-либо военного порядка, следуя поодаль от кортежа отцов. Более того, разбившись на отряды по пять-шесть человек, они разбрелись по близлежащим ущельям и лесам, в погоне за дичью. Поскольку депутация старейшин двигалась вперед довольно медленно, то резвые молодые люди, сопровождаемые большими, лохматыми собаками, целый день истребляли волков с медведями и распугивая разбегающихся по окрестным скалам диких коз. Однако преследуя дичь, охотники не забывали тщательно исследовать местность на предмет возможной засады, тем самым оберегая посольство гораздо лучше, чем если бы они ехали позади или около него. Сигнал огромного швейцарского рога, некогда украшавшего голову зубра, был призывом ко всеобщему сбору в случае непредвиденной опасности. Рудольф Доннерхугель, будучи самым молодым из депутатов, взял на себя командование этими стражами и почти не расставался с ними. Все горцы были хорошо вооружены: помимо двуручных мечей, алебард и копий, у них имелись крепкие луки, топоры и охотничьи ножи. Правда, тяжелое вооружение, дабы оно не стесняло движений, было сложено на телегу, но так, чтобы в случае тревоги его легко можно было взять.