Шайзада Тохтабаева - Эхо безмолвия

Людвиг предусмотрительно запасся различными подарками. Главе рода Камбару он подарил красивую роговую трубку в серебряной оправе для курения табака, старшей жене преподнес серебряную сахарницу. Младшему брату Бахыту вручил серебряную табакерку. Остальные мелкие подарки – зеркала, гребни, бусы, наперстки и другую мелочь он вручал аульным в качестве благодарности за предоставленную информацию. Это было весьма разумным ходом. Все к нему были хорошо настроены, не боялись и относились с пониманием к его работе. Более того, Камбар предупредил аульных, чтобы никто не препятствовал его делу.

Людвиг начал с изучения аула. Позади юрт, расположенных полукругом, были расположены хозяйственные юрты без купольного свода. Дальше на расстоянии были сооружены загоны для ночлега овец. Там же доили скот, и содержался на привязи молодняк. Овец на пастбище выгоняли рано утром, а лошади паслись ночью. Весь скот нужно было ежедневно в два приема поить в озере, вокруг которого рос камыш.

Вдалеке виднелся холм, а напротив него – каменная скульптура балбал тюркского времени с изображением воина. Люди говорили, что он охраняет от врагов покой живых. Это и другое, что представляло интерес, Людвиг записывал и зарисовывал в тетради. Вскоре все жители аула привыкли к нему, и никто не обращал на него внимания. Даже девушки перестали прятаться. Многие старались ему помочь, приглашая в гости, когда проводились различные традиционные обряды. Людвигу удалось многое зафиксировать, в том числе слова нескольких песен, пословицы, местные притчи и легенды, а также народные сказки.

Он описывал и хозяйственные дела, национальные игры, а также любые, представляющиеся необычными жизненные проявления и события. Под его перо попала также комичная судьба Садвакаса, завидев которого женщины давились от смеха, а Людвиг не мог понять, в чем дело. Это был статный высокий мужчина с миловидным лицом. Он имел довольно много лошадей и баранов. Было у него четверо детей от старшей жены байбіше и младшей тоқал , что также являлось нормой для тех времен.

Мужчина, как позже понял Людвиг, был примечателен своеобразным характером. Садвакас был не только мягкий, но и жалостливый, всем сочувствующий. Ему не хватало мужской воли, решительности. Казалось бы, что в этом плохого? Жены должны были вместе сопровождать его в гости, на свадьбы, похороны и т. д. В этом-то и был весь фокус. Они, то есть жены, ненавидели друг друга и жили в разных, хотя и близлежащих аулах. Нестандартность ситуации была в том, что Садвакас не имел над ними никакой власти. Не мог он поставить на место их, вечно враждующих жен, высказать им суровые слова, дать приказ. Это привело к неправильному, в глазах окружающих, поведению. Вместо того чтобы самому выбирать, к какой жене наведаться, он попадал под влияние то одной, то другой. Весь комизм заключался в том, что им завладевала на месяцы то одна, то другая жена. В результате чего страдали дети, надолго лишенные общения с отцом. Но еще более экзотичным являлась форма захвата любимого мужа. Жены по очереди подкарауливали его в темноте, когда Садвакас поздним вечером выходил из юрты. В этот момент поцелуями и ласками совершался захват законного мужа, которого женщина уводила к себе и уже не выпускала долгое время. Этот плен продолжался до тех пор, пока она не устанет и не ослабнет ее бдительность. Затем приходила очередь другой жены подкарауливать Садвакаса. К такой практике они пришли сами из ревности и ненависти друг к другу. Многоженцы, указывая на них, как на отрицательный пример, говорили своим благоверным: «Вот что бывает, когда жены недружны меж собой! Садвакас стал посмешищем для нас!»

Как-то молодежь вновь собралась у костра, и раздалось пение, то хоровое, то сольное. Девушки в своей традиционной одежде выглядели очень живописно [8] У всех девушек были длинные косы с серебряными подвесками. На голове – цилиндрическая шапочка – тюбетейка, вся украшенная серебряными бляхами и султанчиком из нежных перьев филина. Поверх белого платья с оборками была надета безрукавка, подчеркивавшая тонкую талию. Ноги обуты в кожаные туфли, декорированные серебряными бляхами. Кроме этого, на девушках был весь комплект драгоценных ювелирных изделий, включая серьги, ожерелье, браслеты и перстни. . Серебряные украшения, отражая лунный свет, придавали облику девушек особую загадочность. Наблюдая за ними, Людвиг мысленно сравнивал их с цветами. Пользуясь светом от костра, он постарался все это запечатлеть в своих рисунках.

Вскоре он обратил внимание на веселую девушку-певунью с высоким звонким голосом и поразился его чистоте. Слух у нее был идеальный. Людвиг стал записывать слова ее песен, часто поглядывая на нее с восхищением. Айгуль заметила это, но нисколько не смутилась, поскольку она была бойкой и независимой. С другой стороны, она давно хотела подружиться с Людвигом. Закончив петь, она подошла к нему поближе и спросила: «Что вы записывали?»

– Слова вашей замечательной песни, – ответил он, разглядывая ее с неподдельным интересом. У нее была высокая шея и лицо красивого абриса. «Луноликая!» – подумал Людвиг. Отметил он и милый, приятный, на его взгляд, слегка курносый носик.

– Как называется песня, которую вы только что исполнили?

– «Ақ тамақ», что означает «Белая шея». Это народная песня о любви к девушке.

– В ней столько энергии и страсти! – с восторгом сказал Людвиг.

– Да, это так, вы правы. Все любят эту песню. Я слышала, что вы собираетесь написать книгу. Неужели мы, казахи, интересуем другие народы?

– Еще как! – ответил Людвиг.

– В таком случае и мне тоже хотелось бы узнать о вашем народе. Вы расскажете мне о вашей стране?

– С удовольствием! – ответил Людвиг, поражаясь ее уму и любознательности.

– Тогда я приду к вам завтра, договорились?

– Буду ждать с нетерпением!

На следующий день Людвиг и Айгуль общались у всех на виду, и на это никто не обращал внимания. Все были заняты обсуждением прошедшей свадьбы и красоты Алтынай. Так прошло несколько недель, и постепенно Айгуль стала своеобразным ассистентом Людвига; она отвечала на возникающие вопросы, поясняла ему какие-то непонятные нюансы. Айгуль сразу поняла, что при общении с ним ей не нужно проявлять согласно казахскому этикету вечную сдержанность во взгляде, словах, мимике. С ним она была свободна и естественна, могла даже проявлять чувство юмора.

Людвиг, невольно мысленно сравнивая Айгуль со светскими дамами, восхищался ее непосредственностью. Он часто отмечал подвижность и любознательность ее ума, особую озаренность и силу духа. Он много рассказывал ей об Австрии, а теперь уже с 1867 г. Австро-Венгрии, о городах, театре, музыке, напевая популярные классические мелодии. Они сдружились и были интересны друг другу. Айгуль пленяла его образованность и утонченность манер, романтичность помыслов, ей было приятно, что он так живо интересуется ее народом. Про себя она отмечала: «Какой же у него громадный мир, и как все это помещается в его мыслях!» Спустя некоторое время она стала гордиться дружбой с ним.