Владимир Москалев - Два Генриха

– И ты, Агнес… ты внучка этого человека?..

Превратно поняв слова собеседника, Агнес с жаром воскликнула:

– Да, рыцарь! Но не думай, что если я женщина, то слаба. Здесь нет стены, и мне, пожалуй, не поднять лошадь, но все же я докажу тебе, что сила моего деда в известной мере передалась и мне.

С этими словами она подняла с земли огромный сук длиной фута в три и переломила его через колено.

– Матерь Божья! – ахнул Арни, бледнея и вставая с места, чтобы рассмотреть место перелома. – Да ведь эта деревяшка в толщину ничуть не меньше ноги взрослого человека!

Он попробовал поднять одну из половин, но лишь покраснел от натуги и бросил, сумев оторвать от земли один конец полена лишь на половину римского локтя [11] 33 сантиметра. .

Ноэль подошел ближе, взглянул на работу и восхищенно произнес:

– Черт возьми! Ты права, ни одна женщина, в чьих жилах не течет кровь такого гиганта, не способна на такой трюк.

Потом легко, словно ветку с дерева, поднял одну из половин и точно так же переломил ее о колено.

Агнес глядела на обломки, не мигая. Казалось, она потеряла дар речи. Ведь это противоречило всякому здравому смыслу! Такое сотворить просто невозможно, и если хочешь поверить, то это надо увидеть. Бросив на молодого графа взгляд, полный недоумения, она произнесла:

– Никогда не верила в чудеса и всегда считала, что если они есть, то это дело рук человека. Скажи мне свое имя, рыцарь, чтобы я знала, кто вправе меряться со мной силой.

Ноэль назвал себя.

Агнес прибавила, указывая глазами на две чурки, что остались от половины сука:

– Ни одному смертному это не под силу. Есть только один, кто мог бы показать такой фокус – мой дед.

– Или его сын.

– Но ты не можешь им быть, ты слишком молод для этого.

– Тогда, может быть, внук?

– Внук?! – вскричала Агнес и даже отшатнулась, пораженная мгновенной догадкой. – Уж не хочешь ли ты сказать, что имеешь какое-то отношение к моему славному деду?..

– Не знаю, о ком ты говоришь, – спокойно произнес Ноэль, – но мой дед был не слабее твоего, готов поклясться в этом. У него был такой же кулак, такая же ладонь, и он тоже поднимал в воздух лошадь… вместе с всадником.

Агнес сделала шаг, другой, глаза ее горели. Казалось, еще миг – и они испепелят собеседника.

– И его звали?.. Как его имя?! – вырвалось у нее.

– Он граф Нормандский, потом де Корбейль. Он второй сын герцога Ричарда Бесстрашного, и его зовут…

– Стой, рыцарь! – Агнес бросилась вперед и, схватив Ноэля за руку, приложила другую ладонь к губам, заставив его замолчать. – Ни слова больше, если не хочешь, чтобы я лишилась рассудка. Ведь твой дед, о котором ты хотел мне сказать… его звали Можером!

Ноэль, в свою очередь, тоже схватил ее за руку:

– Откуда ты это знаешь?..

– От своей матери.

– При чем же здесь мать?

– Да ведь она дочь того самого Можера, сына герцога Ричарда!

– Силы небесные! – теперь уже отпрянул Ноэль. – То, что ты говоришь, повергает меня в трепет! Если ты скажешь к тому же, как зовут двоюродного брата аббатисы, бургундского графа, внука Конрада Тихого…

– Я знаю, о ком ты говоришь. Это граф Эд фон Верль. Его матерью была Герберга, тетка моей матери…

– Это мой отец, но он теперь Готенштайн! А мать аббатисы, Гизела Бургундская, приходилась ему теткой!

– Но это значит… это значит… боже мой… Ноэль!

Ноэль схватил руки Агнес и прижал их к своей груди.

– Это значит, черт возьми, что бы с тобой брат и сестра!

– Господи… мой брат!..

– Агнес, сестра моя!

И они бросились друг другу в объятия. Два великана, два богатыря, которым слезы были изначально заказаны по праву рождения! Запрещены силами свыше, как нечто не соответствующее физическому облику этих людей! Но тут… пропасть ли разверзлась, явив миру нечто более грозное и могущественное, нежели эти силы, или те сами этого захотели – только эти двое стояли и плакали, не отводя взгляда один от другого, не произнося ни звука. Лишь – глаза в глаза, счастливые улыбки на губах, да объятия, крепче которых, наверное, может быть только любовь.

Про Арни они забыли. А тот, упиваясь минутой двойного торжества – своего и сеньора – потягивал вино из фляги и с улыбкой поглядывал на брата и сестру. Лицами они не походили друг на друга, во всяком случае, глядя на обоих, никто бы не подумал о родстве. Но вот во всем остальном… Арни почесал затылок. Черт возьми, и как эта мысль не пришла ему в голову? Или часто он видел таких великанов и силачей? Но одно утешало: он не ошибся, это женщина. Но какая? Пентесилея! [12] Пентесилея – легендарная царица амазонок.

И он, от души радуясь, смотрел на Агнес и Ноэля, чувствуя и себя счастливым вместе с ними.

– Боже мой, как давно я хотела тебя найти, – говорила Агнес, глядя на брата, точно на возлюбленного, с которым ее разлучили как минимум пару лет назад. – Мать говорила мне, что у кузена Эда есть сын, но кто знал, что они теперь в новом замке под другой фамилией.

– И мне отец говорил, что у его сестры есть дочь, но родственные чувства до сих пор не заявляли ему о себе, видимо, погребенные под неким обещанием. Наконец этот день настал, и он отправил меня в путешествие.

– Чтобы найти меня?

– Да, Агнес. И еще – мою мать. Следы ведут во Францию: она из Лана.

– А она жива, ты знаешь это?

– Я надеюсь.

– Не знает даже твой отец?

– Он считает, что она уже умерла.

– Сколько же ей лет?

– Семьдесят или восемьдесят.

– Как ее зовут? Возможно, ее имя что-то скажет мне?

– Вия.

Агнес помедлила, потом мотнула головой:

– Нет, не знаю. Наверное, никогда не слышала о ней. Может статься, твой отец прав.

– Я отправился на розыски и отыщу свою мать, пусть даже мне доведется лишь преклонить колени на ее могиле. Но скажи, есть ли еще дети у аббатисы, кроме тебя?

– Нет. Да и эта связь была случайной. С его стороны грех молодости, с ее – мимолетное увлечение. Ей было тогда тридцать три года, а ему всего восемнадцать. Как это случилось, не могу тебе объяснить. Мать называет местом их встречи какой-то замок. Ей довелось повстречать там молодого каноника собора святого Стефана, и она мгновенно без памяти влюбилась в него. Такое случается. Не раздумывая, она отдалась ему в ту же ночь, а он наутро уехал. Больше они не виделись. В результате этой встречи на свет появилась я.

– И ты не знаешь, кто твой отец? Хотя бы имя? Аббатиса ничего не говорила тебе об этом?

– Представь, сказала. Мало того, она знает, кто он теперь и где его искать. После Меца я отправляюсь в Туль. Догадываешься, зачем? К моему отцу.

– Так он живет в Туле? Кто же это?

– Епископ Бруно, граф Дагсбург.

– Агнес! Черт меня возьми! Граф Бруно твой отец?!

– Почему это тебя удивляет? Разве тут есть что-то невозможное?