Братья Швальнеры - Спецназ ГРУ против басмачей. X-files: секретные материалы Советской власти

То там, то сям сновали журналисты с камерами, какие-то плачущие люди, полицейские, грудью защищавшие проход к тонким ленточкам, отгородившим место происшествия от постороннего вмешательства – так, словно там все еще было что-то опасное или стратегически важное для государства. Никита метался в огромном людском столпотворении не зная, у кого и что ему спросить. Какой-то человек в штатском с бумагами, похожий на следователя, очевидно допрашивал свидетелей недалеко от заградительной ленты – к нему можно было пробиться. Никита это и сделал.

– Извините, товарищ…

– Вы меня?

– Да, Вы – следователь?

– Допустим. Вы что-то хотите сообщить?

– Нет, я хочу узнать имя… У меня друг там был… Хочу узнать, нет ли его в списке погибших?

– Фамилия?

– Семагин.

Человек пролистал несколько бумаг и, не обнаружив искомой фамилии, дежурно бросил это Никите. Он поначалу обрадовался – не мертв, значит, жив, а потом студента вдруг охватила паника. Во-первых, данные могли быть неточными или неполными – с момента взрыва прошло всего около 4 часов, а во-вторых, если жив, то где его искать? Да и потом – а вдруг при взрыве пострадали документы, и его еще не смогли опознать?

Тьма опустилась на столицу, а Никитой овладела паника. Он бросался то к одной кучке людей, то к другой, но нигде не мог отыскать Кирилла. Фонари освещали площадку перед входом на станцию тускло, и вскоре в руках у полицейских стали появляться фонари – народу кругом не уменьшалось, а лиц практически разобрать уже было невозможно. Отчаявшись отыскать Кирилла в толпе и столкнувшись с сотой, наверное, попыткой дозвониться на его телефон, не увенчавшейся успехом, Никита закричал что есть мочи, привлекая к себе всеобщее внимание:

– Кирилл!!!

– Я здесь… – донеслось откуда-то еле слышно. Источник шума найти было невозможно, и Никита снова заорал, уже громче:

– Кирилл! Ты где?!

– Никита! Я здесь, в «скорой»!

Теперь уже было понятно – голос его. Он жив. Никита ринулся сквозь толпу к машине «скорой помощи». В раскрытых дверях увидел полусидящего на каталке Кирилла с перевязанной головой и всего испачканного.

– Ты как, старик?

– Как видишь, в метре от эпицентра.

– Ну ты даешь!. Я обыскался тебя…

– Как всегда завидное чутье на неприятности и столь же завидное умение из них вылезать…

– Сплюнь!

– Тьфу…

– Шутник. Что у тебя, сказали уже?

– Кажется, легкое сотрясение. Но ничего, жить буду. Слушай, ты там матери объясни все как-нибудь аккуратненько, ладно? Меня наверное к утру отпустят.

– Все. Поехали, – врач стал закрывать дверцу машины перед лицом Никиты.

– А куда? Куда его?

– В «Склиф» пока, сейчас туда всех везут, оттуда по больницам. Ну или по домам.

Никита решил не ехать следом в Институт скорой помощи, а утром узнать о судьбе товарища – сейчас важнее было успокоить его мать, которая уже несколько часов не могла найти сына и, понятное дело, места себе тоже. С трудом вырвавшись из все еще царившей здесь давки, Никита поймал такси – метро уже не ходило – и отправился к матери одноклассника. Еще полтора часа у него ушло на то, чтобы привести ее хотя бы в относительное душевное равновесие, после чего только он смог со спокойной совестью, но уставшим телом отправиться восвояси.

Дома было тихо. Мать не спала, с кухни в коридор сочилась полоска света. Никита разделся и, помыв руки, прошел на кухню – есть хотелось зверски.

– Наконец-то. Нашел? – глаза матери были опухшими. Как видно, трагедия не оставила ее равнодушной.

– Нашел.

– Живой?

– Живой, в «Склиф» увезли с сотрясом. Утром, надо полагать, будет дома.

– Ну слава Богу.

– А с тобой что такое?

– Да, ерунда, не обращай внимания.

– И все же.

Мать опустила заплаканные глаза:

– Показали фото подозреваемого.

– И что?

– Это Ахмед, друг Валеры.

Отец Никиты полгода назад ушел из семьи. Такое часто случается – кризис среднего возраста, последнее желание мужчины ощутить себя молодым и свободным. Никита был достаточно взрослым, что понять все, что творилось с отцом, не осуждая поведения последнего. Они продолжали общение, правда, в присутствии матери молодой человек старался обходить неудобных разговор и избегать «скользких» тем.

Он знал, что отец в 1985-ом, еще до его рождения, служил в Афгане, где в одном полку с ним служил не то турок, не то узбек, с кем они сохранили дружеские отношения на долгие годы – его звали Ахмед. Общение их прервалось лет 5 или 7 назад, когда Ахмед, после своей командировки в одну из стран Ближнего Востока, не просто принял радикальный ислам, а еще и стал членом какой-то – Никита толком не знал, какой, – запрещенной организации ваххабитского толка.

– Ничего удивительного. Этого следовало ожидать, – скептически бросил Никита.

– Но он не мог!

– Много ты понимаешь, кто что может, а кто что не может. Он член террористической организации, а они, как известно, могут если не все, то очень многое.

– Послушай себя, человек XXI века. Развешиваешь ярлыки, толком ничего не зная. Слышал звон, а не знаешь, где он. Постыдился бы. Еще образованный! Садись есть!

Никита бы поспорил с матерью, окажись они при других обстоятельствах – сегодня он чересчур устал, чтобы вступать с ней в околонаучные пререкания, а потому, наскоро перекусив, отправился к себе в комнату и вырубился без задних ног.

Спал он чутко, снились кошмары. Проснулся в 4 утра, чтобы попить воды, когда, проходя по коридору мимо кухни, снова увидел бьющий оттуда свет и услышал голоса – мужской и женский. Тихонько приоткрыл дверь. Открывшаяся его взору картина обескуражила его настолько, что он предпочел бы думать, что спит. Мать сидела за столом, а напротив нее сидел и пил чай темный взрослый человек с длинной бородой. Никита видел Ахмеда несколько раз еще в глубоком детстве, но лицо его было столь запоминающимся, что он спорить был готов – перед ним сейчас находится бывший сослуживец его отца.

– Дядя Ахмед?

– Здравствуй, Никита.

– Вы как здесь?

Мать, зная крутой нрав сына, поспешила как-то угомонить его:

– Послушай, он тут ни причем. Они объявляют в розыск сейчас всех членов запрещенных организаций. А к взрыву Ахмед не имеет никакого отношения…

– Не надо, Яна, – тихим, ровным голосом сказал Ахмед. – Оставь нас, я сам все объясню.

Мать тихо вышла из комнаты. Никита уселся на ее место и стал внимательно рассматривать ночного гостя.

– Я действительно не причастен к теракту. Твоя мама сказала правду.

– А кто тогда?

– Теракт совершил смертник, это слепому ясно. Уже завтра, когда разгребут завалы до конца, все станет ясно, и обвинения с меня снимут. А пока мне нужно спрятаться где-то, где меня с наименьшей вероятностью могут искать, потому я и пришел к вам.