Герман Марков - Украина. Двойка по истории

Но события пошли по другому, гораздо худшему сценарию. Сначала собиравшиеся перед правительственными зданиями толпы вели себя цивилизованно и в это время трудно было предположить, что события на Майдане приведут к массовому кровопролитию. Все европейские СМИ убеждали действующего президента Украины Виктора Януковича сохранять сдержанность и не применять к демонстрантам силовые методы. Однако последующее развитие событий показало, что именно силовые действия правоохранительных органов содержались в сценарии закулисных дирижеров. И после того, как Янукович не решился применить силу, её применение пришлось провоцировать авторам сценария и спонсорам-кукловодам путём снайперской стрельбы. А дальше всё пошло по отработанной схеме с выходом на авансцену заранее натренированных в заграничных лагерях боевиков-националистов (не даром было потрачено $5 млрд, по официальному признанию Госдепа США, на «развитие демократизации украинского общества»).

В ходе дальнейших событий на первый план на Майдане вышла оголтелая русофобия.

Можно было ожидать враждебность к русским со стороны выходцев из Западной Украины, в просторечьи называемых «западенцами» или «бандеровцами». Она вполне предсказуема и объяснима их ненавистью к Советской власти в связи с перегибами во время большевицкой советизации и коллективизации 1939 г., подавлением вооружённого бандеровского подполья в послевоенные годы и депортацией антисоветски настроенных групп населения. И перенос этой вражды на одних русских, из-за их многочисленности олицетворяющих в глазах галичан весь партийно-советский репрессивный аппарат всего Советского Союза, тоже можно объяснить с грехом пополам. Хотя, например, от голода в 1932—1933 гг. умирали не только на Украине, но и в центральных областях, в Казахстане и в Поволжье, и не только украинцы и русские. В это время голод был и в Америке, и в польской Галиции. В голоде конкретно на Украине можно обвинить и этнических украинцев – местных советских руководителей от республиканского уровня до сельских советов. Но об этом намеренно умалчивают. Главная цель – русофобия.

Объяснима русофобия и со стороны Киевской городской чиновничьей элиты, куда из западных областей (особенно после «помаранчевой революции» 2004 г.) перекочевала и заняла руководящие посты в министерствах и ведомствах многочисленная предприимчивая националистическая прослойка, насаждающая свои идеи как выразителей революционно-патриотического движения. Не удивительно, что большинство отъявленных националистов это выходцы из бывшей Галиции, которые мнят себя «настоящими украинцами», более украинцами, чем жители остальной Украины, которых они называют пренебрежительно «сходняками» (от украинского «сход» – восток), а Галичину бандеровцы высокопарно называют «материнской частью Украины», чётко зная откуда пошло «украинство».

На Западной Украине традиционно существовал национализм, возникший как естественный протест против векового владычества Польши и Австро-Венгрии над русинским (русским) населением. Другое дело, что правящим кругам Австро-Венгрии, владевшим Галицией с конца XVIII в. после разделов Польши, удалось изменить направленность националистических идей, обратив их себе на пользу путём целенаправленно разжигаемых русофобских настроений среди «новообращённых украинцев», представителей искусственной нации, в начале ХХ в. выращиваемой в пределах Галиции, как в своеобразном инкубаторе. Именно там стараниями австрийских властей в преддверии первой мировой войны для противодействия пророссийским настроениям в среде преобладающего русского (русинского) населения были заложены ростки «украинства», старательно поддерживаемые и спонсируемые Веной с целью закрепить обладание этими древними исконно русскими землями. Именно туда, в административную столицу Галиции Львов перебралась во второй половине XIX в. (особено после запретительных Валуевского циркуляра и Эмского указа) радикальная группа российских украинофилов, привлечённая поощрительной для них политикой австрийского правительства, имевшего свои цели их использования. Именно там получил тёплый прием и благоволение властей предложивший им свои услуги молодой амбициозный историк Михаил Грушевский, заложивший своей многотомной «Историей Украины-Руси» «научную базу» для последующих «украинствующих» деятелей и заслуживший за это имя «отца нации» (этим прозвищем националисты косвенно признают, где и когда именно создавалась украинская нация). Именно там зародился, спровоцированный австрийскими властями и расцветший дурным цветом русофобский украинский национализм (слепой или осознанный – не имело значения) антирусской направленности, выразившийся в начале ХХ в. в изуверствах и убийствах людей с активным участием деятелей «украинской партии», т. е. в реальном геноциде русинов Галицкой Руси в 1914—1915 гг., в котором погибло несколько десятков тысяч русинов, «борцов за воссоединение Прикарпатья с Великой Русью». Именно так написано на Монументе жертвам Талергофа (одного из основных австрийских концлагерей) на Лычаковском кладбище Львова.

Но отравленные ядом русофобии ростки украинского национализма появились гораздо раньше, когда первые украинофилы стали вещать об особости украинства и противопоставлять народ Малороссии русскому народу.

На Западной Украине, вновь попавшей под власть Польши после гражданской войны, национально-освободительное движение населения против засилья польских панов, в начале 1930-х годов постепенно превратилось в боевую Организацию Украинских Националистов под патронажем германской разведки абвер, руководитель которой адмирал Канарис предполагал их использовать в будущей войне с советской Россией.

Сегодня их потомки – это по сути фанатики, которые свято верят в то, что вдолбили им в головы в детстве в семьях бывших полицаев, бандеровцев или эсэсовцев дивизии «Галиция». Этим подонкам, зверски пытавшим в 2014—2016 гг. раненных ополченцев Донбасса, расстреливавшим мирных жителей в прифронтовой полосе АТО и занимавшимся мародёрством в домах мирных шахтёрских поселков, нечего пытаться что-то доказывать.

В 2014 г. на Украине «вирус самовлюблённого регионализма», по выражению историка М. Смолина (род. 1971), начал активно переходить в весьма агрессивную стадию зоологической ненависти к России и русским и «зашкалил все разумные пределы». [11] Такое поведение боевиков Правого сектора после захвата ими лидерства на майдане было предсказумо и ожидаемо. Во всяком случае для меня, знавшего о бандеровцах из своего жизненного опыта. Лозунги и призывы против «москалей и жидовни» были не новы. Но то, что их стали поддерживать и остальные участники майдана, в основном состоящие из студенческой молодёжи и школьников – это было сначала непонятно. Первым звоночком прозвучало стихотворение «Никогда мы не будем братьями» (Приложение 1) молодой киевлянки, одурманенной, как можно было подумать, националистической пропагандой Евромайдана. Но когда сотни подростков стали прыгать в такт кричалкам «Хто не скачет – той москаль!» и «Москаляку —на гиляку!», то стало очевидно, что это не майданная пропаганда, а твёрдо усвоенное убеждение, своей массовостью указывавшее на его источник – школу. Для проверки своего предположения пришлось взяться за украинские учебники истории. И их содержание стало для меня шоком. Оказалось, что за время независимости националисты вырастили целое поколение людей, у которых враждебное отношение к русским заложено с малолетства, как говорят, «в крови», с детского сада и со школьной скамьи.