Анна Попова - Солотчинский призрак

Зазнаева еще ночью вызвали «на труп». Вызов пришел в лице полицейского урядника из села Солотча. Урядник – один из низших чинов дореволюционной полиции. По своему статусу и полномочиям он может быть сопоставим с современным участковым. Согласно законам урядник должен был «охранять общественное спокойствие и следить за проявлением каких бы то ни было действий и толков, направленных против правительства, власти и общественного порядка». А еще на полицейском уряднике лежали обязанности контролировать, чтобы население не нарушало санитарные и противопожарные нормы.

Полицейский урядник из Солотчи приехал в Рязань в шесть утра и сразу отправился в окружной суд, где дворник подсказал, как найти квартиру господина следователя. Строго говоря, Солотча не входила в участок Зазнаева, так как располагалась за пределами города. Это был участок другого следователя, но тот уехал на две недели в отпуск к родне и поэтому все происшествия в беспризорном участке ложились на плечи Ивана Васильевича. Начальство вначале даже подумало, чтобы молодого кандидата на судебные должности назначить «врид» (временно исполняющим должность), но потом решили не спешить, рассудив, что Железманов и так разгружает следователя Зазнаева.

Ночному вызову Иван Васильевич не удивился – дело привычное. Только уточнил:

– Кого убили?

– Да гувернера из дома Сабанеевых, Григория Ведрова, дворник Василий Жуков его спьяну зарезал.

– Так что, убийца уже найден? – удивился следователь, впрочем, не сильно, в его практике такое бывало не раз: часто по своему умственному развитию преступник оказывался настолько неразвит, что оставлял кучу улик, позволяющих изобличить его без особого труда даже непрофессионалам. Именно в силу этого обстоятельства и «горящего» по срокам обвинительного акта, который он попросил составить Железманова, Иван Васильевич решил не тревожить по этому поводу молодого стажера и поехал в Солотчу один. Путь был не то чтобы дальний (чуть больше 20 верст), а хлопотный: лежал через Оку (в Рязани Ока проходит не через городскую черту, а течет чуть поодаль). Постоянного и устойчивого моста тогда в помине не было, оба берега связывал понтонный мост, который периодически сводился к одному из берегов, чтобы пропустить суда. Потом дорога лежала по открытому полю (хорошо, что рано утром вызвали – пока не наступило дневное пекло) и только уже почти у самой Солотчи начинался хвойный сосновый лес, легкие наполнялись изумительным ароматом хвои и смолы, а взор начинали ласкать ряды высоких стройных сосен. Пока ехали, Зазнаев с попутчиками – урядником и полицейским медиком болтали на отвлеченные темы, о происшествии не говорили намеренно. Во-первых, еще успеют, во-вторых, зачем обсуждать то, чего пока не видели?

Дом Сабанеевых находился почти в середине длинного села. Труп гувернера Ведрова нашли на заднем дворе. Тело лежало на спине, раскинув руки, мертвец смотрел застывшими глазами в безоблачное небо, на груди у него расплывалось красное пятно. Рядом находилось несколько пеньков – когда-то здесь спилили компанию небольших сосенок. Один пенек был повыше, два поменьше. Получилась классическая площадка для «разговора по душам». Причем на пеньке были даже следы этого разговора – пустой штоф с водкой, куски хлеба, пара огурцов и даже огрызок колбасы.

– Вот, ваше благородие, посмотрите, вот мертвый лежит, а он, значит, рядом сидел, спал как сурок, а в руках у него нож был, – путано пояснил урядник.

Прислуга из дома испуганно толпилась вдали. Хозяев дома было не видно.

– Не понял, кто рядом сидел?

– Да дворник, Жуков Василий, он спал, мы уж решили, что он мертвый тоже, а потом ближе подошли, а от него водкой разит и храпит он, а в руках у него нож, нож, руки – все в крови.

– Чисто русское убийство? – неожиданно спросил врач.

Этот термин о преступлении с национальным характером они со следователем Зазнаевым вывели давно. Под ним понималось бытовое убийство, когда на пьяной почве даже старинные приятели неожиданно начинают колошматить друг друга чем попало по чему попало, а утром один из них искренне удивляется, откуда взялся труп.

– Не знаю пока, – пожал плечами Зазнаев. – А сейчас этот Жуков где?

– Мы его в сарай отвели, связали и заперли, как бы не убил еще кого-нибудь. Он не проспался еще, ничегошеньки не соображает. Спит как сурок.

– Ладно, его потом допросим. Ты лучше скажи, а что это здесь было так принято, что гувернер регулярно пьянствовал с дворником?

– Не могу знать, вроде я ничего такого не слышал.

Зазнаев и врач приступили к осмотру места происшествия. Врач убедился, что перед ним именно труп, а не раненый, посмотрел зрачки, затем стал расстегивать одежду, осмотрел рану.

– Вот мы это в руках дворника нашли, потом здесь положили, – становой урядник протянул врачу окровавленный нож.

– Посмотрим, – сказал медик и снова склонился над телом.

– Иван Васильевич, – позвал он следователя, – похоже, это и есть орудие убийства.

– Кто-то видел этот нож ранее? – Иван Васильевич обратился к стоящей рядом прислуге – кухарке и двум девушкам, которые были в доме за горничных, а также к крепкому мужчине, который явно не был прислугой – хорошо одет и держится подобающе.

– Вроде как раз этот нож дворнику и принадлежал, – предположила кухарка, испуганно осеняя себя крестным знамением.

– Да, я тоже видел этот нож у Жукова, – кивнул головой мужчина. Потом добавил:

– Статский советник Роман Семенович Петровский, родственник хозяйки дома. Служу в Петербурге, сейчас взял отпуск и провожу его в родовом имении у тетушки.

– И Вы лично видели этот нож у дворника?

– Понимаете, Жуков не только убирал во дворе, в его обязанности входило выполнять и всякую мелкую слесарную и плотницкую работу, крыльцо там подправить или гвоздь вбить, картину повесить. Поэтому у него нож был практически постоянно при себе. А также в доме имеется набор всех остальных хозяйственных предметов: отвертки, молотки, гвозди, топор. Все это было выдано в распоряжение Жукова. Так что его этот нож.

Зазнаеву не давал покоя другой вопрос:

– А часто дворник и гувернер вместе выпивали?

– За этим не следил, не знаю, но ведь мы не следим за прислугой постоянно. Место здесь скрыто от людских глаз, тихое, удобное для посиделок, может, и опрокидывали вместе стопку другую. По правде говоря, я несколько раз чувствовал, что от гувернера вином пахнет, даже хотел сказать об этом тетушке, негоже ребенка доверять пьянице, но вот не успел.

– А чьим пострадавший был гувернером?

– У моей тетушки Сабанеевой Марии Михайловны есть еще один племянник, точнее, внучатый племянник – Павлик, ему 10 лет. Он учится в гимназии в Рязани, зимой живет в пансионате, а на лето приезжает сюда, и вот на лето ему нанимают гувернера, чтобы, значит, пригляд был.