Валентина Болгова - Багульника манящие цветы. 2 том

Сашко взял Раиску на руки и бережно, словно хрустальную вазу, понёс в комнату…

Ночью Пашка проснулся оттого, что замёрз. Каким – то образом он сбросил с себя одеяло, как ребёнок. Приподнял голову, посмотрел на спящую рядом жену, хотел залезть к ней под одеяло, да не решился – не хотелось её будить. Сжавшись в комочек и подогнув коленки, он стал вспоминать вчерашний день.

Сбойка, вечер у Раиски, потом смутно вспомнились и свои пляски, и размашистость своих рук при разговоре с Катиными сослуживцами. Много народа было. Пашка вспомнил вкусные маринованные грибы, потом вспышкой перед ним озарился Раискин гнев на него. За что? Он старался вспомнить, что ещё мог натворить у неё в гостях? Да так и не вспомнил.

Потирая потихоньку руки и ноги от холода, Пашка вдруг вспомнил себя на печке в своей деревне. Когда – то, вот так же, как сейчас, поджав колени, вложив между ними ладони, что – бы было теплее, он лежал на печи и согревался её теплом. Вдруг услышал Катин тихий голос, нежный, родной:

– Павлуш, не холодно?

А он стучал зубами так, что ходуном тряслись коленки и стучали зубы – то – ли от холода, то – ли от сиротской жизни и обиды, что забыт он был когда – то своей родной матерью.

У него, у взрослого уже мужчины, потекли слёзы – солёные, с привкусом горечи жалости к себе. Почему не мог он познать сполна материнскую любовь в своём детстве? Почему не может теперь её познать от любимой женщины? Ведь он так старается любить всех вокруг! Он любит Лёньку и обожает Танюшку. Он потерял голову от любви к своей Катюшке. Что не так он делает? Работает, так, что скулы сводит и получает денег он намного больше, чем все остальные. Нет, видимо, как выпало сиротство с самого раннего детства, так теперь и до конца жизни с ним жить.

Ему, вдруг стало жалко самого себя. Уткнувшись в подушку, Пашка всхлипнул и тут же почувствовал, как Катя – то укрывает его одеялом, прижимает к себе и продолжает шептать:

– Ты замёрз, совсем замёрз. Иди ко мне, я согрею тебя, только больше никогда не плачь, Паша. Не надо. Я тебя люблю и знаю, что ты тоже меня любишь. А вот пить тебе нельзя. Даже самую малость нельзя – у тебя сразу же срабатывает чувство защиты. Это смешно со стороны, но больше никогда не давай повод посмеяться над собой. Мне очень было неприятно видеть твои непристойные выходки, но давай навсегда забудем об этом.

Катя гладила Павла по голове, шептала ему ласковые слова, согревала его тело, и ему становилось тепло от этой счастливой волны, накрывающей его с головы до ног.

Обжигая своими горячими словами любви свою Катюшку, Павел, загребая её в свои крепкие объятия, растворился в этом ореоле, увлекая за собой и свою любимую. И была у Пашки в эту ночь с любимой его Катюшкой горячая и незабываемая близость.

Она, эта довольно странная их любовь, как будто – бы долго дремала, а потом выходила наружу и питала собой Катерину и Павла, словно долгожданный дождь, питая высохшую землю…

– Хватит спать, соня! Поднимайся, мораль читать буду.

Пашка, понимая, что сегодня выходной, недоумевающе, спросонья подумал, кто это к ним в такую рань припёрся?

Не успел так подумать, как перед собой увидел Раиску. Перед Павлом вмиг пронеслись вчерашние события и его проделки.

Уставившись на свою подругу детства, произнёс, поднимая руки вверх:

– Ну не буду я больше пить, не буду! И Катерина на меня больше не в обиде. Выпил то всего пару рюмочек и из этого слона раздули. Чего вам не спится? Всю мою семью потревожили в выходной день. Такую счастливую ночь взбудоражили. Хочу продолжения банкета! С этими словами, он засмеялся и укрылся с головой одеялом, продолжал кричать оттуда:

– Нет меня сегодня ни для кого, кроме Катерины. Потом, всё потом!

Раиска не отступала:

– А ну, выползай из одеяла, пощады не жди. Ты вчера чуть весь вечер не испортил. Я это так не оставлю. Я перед матерью твоей за тебя отвечаю.

– Допустим, что жена простила тебе вчерашний проступок, но следующие твои выходки могут для тебя стать последними. И слона именно ты вчера раздул, но никак не мы. А что касается насчёт пару рюмочек, за этим мы и пришли вместе с Сашко. Одевайся и выходи на кухню, мы тебя с нетерпением ждём.

– Ещё и мужу своему не дала поспать. Маленький я, что – ли, что – бы меня вот так, при всём честном народе воспитывать! Сашко, ты чего пришёл? Спал бы себе, нечего было тащиться за своей женой.

– Поговори ещё у меня! Выходи, давай!

Раиска не унималась, и её грозный голос совсем не располагал к помилованию.

Пашка натягивал трико, при этом припоминая, что – же ещё такого он мог вчера натворить? Пляску свою дурацкую помнил. Как жестикулировал и старался громко говорить, тоже помнил. Но пластинка так громко пела, что его, Павла могли и не услышать. А он что – то нужное и важное пытался донести людям. Вот только что – не помнил, да и не в этом дело, там все вчера много говорили.

Он вздохнул, собрался с духом, что – бы выйти ко всем, кто его очень хочет увидеть.

Раискин мощный удар правой руки Пашка помнит хорошо ещё с самого детства. И не только он один помнит и чешется от её удара до сих пор.

Почесав затылок, Пашка вздохнул и шагнул навстречу ожидаемого удара. Стыдно, конечно, принимать нравоученья от женщины. Не в том он возрасте, что – бы стоять с опущенной головой, да ещё при детях. Нет, Раиска не посмеет при Лёньке унижать его, да и он, Леонид тут – же станет на его защиту. Хороший сын у него растёт, стоящий парень. Он всегда на защите отца стоит.

Вспомнив о Лёньке, Пашка улыбнулся, расправил грудь, и смело вышел в гостиную.

Это была большая прихожая, которая служила ещё и кухней.

За столом сидел Сашко, который сразу же встал и протянул ему руку…

Катерина с Раиской пили растворимый кофе, который был большим дефицитом на Большой земле и молча смотрели на Павла.

Катя с сожалением и доброй улыбкой, Раиска же смотрела на Павла как коршун на цыплёнка:

– Присоединяйся, Паша, от кофе плясать не станешь, не бойся. И клоуна после него изображать не будешь. С сегодняшнего дня я беру над тобой шефство. Пить ты будешь только компот и чай с какао, а все остальные резкие напитки, включая квас, придётся забыть. Не умеешь пить, не мучай разум, а то так и до дурного можно докатиться. Не забывай, где находишься, – знаешь, ведь, как строго к спиртному относится наш начальник, дойдёт до него слух – вмиг вылетишь из отряда. Все свои заслуги тут же будут перечёркнуты. Ты этого хочешь? Переживаешь, что тебя рано разбудили? Да вот из – за такого, как ты, и нормальным людям покоя нет. Ты что, думаешь, я хорошо спала после твоего непристойного поведения? Или Катерине твоей было весело на тебя, клоуна, смотреть?

Ты всегда так собираешься проводить в нашей компании праздничные вечера, которых у нас бывает уж совсем не так не часто? Как Катерина твоя пойдёт завтра на работу? Приличная, уважаемая женщина будет ловить сочувственные взгляды, и принимать в свой адрес утешения. Ты кто такой, что – бы свою жену, мою подругу унижать?