Валентина Болгова - Багульника манящие цветы. 2 том

Она даже в Москву не вернётся – перетянет её любовь к матери и сестре. Давно к себе зовут, сам знаешь. Пока ещё зовут с тобой, но придёт такой момент, когда ей надоест смотреть на тебя и укатит. Укатит без тебя и даже записки не оставит. Это я тебе точно говорю.

Пашка оглянулся на шедшую позади себя Катерину, мирно беседующей с грузином, испуганно произнёс:

– Она тебе что – то об этом говорила? Признавайся, говорила, что собирается уехать от меня?

– Да успокойся ты, чудак! Ничего такого она мне и не намекала. Но лично я совсем не исключаю того, что когда – нибудь это случится. Случится, если не внемлешь сегодняшним моим словам. Есть много способов проявления того, что – бы на себя обратить внимание. Поучись, например, у своего друга. Ты думаешь, что для Сашко было легко и просто делать мне комплименты, находя нужные слова? Он уже потом мне признавался, как стеснялся меня и боялся, что не смогу его полюбить, буду смеяться над ним. Он переборол себя, не прибегая к дополнительному допингу для храбрости. И у него всё получилось. Я поверила ему и теперь не сомневаюсь в его искренних чувствах ко мне и моему сыну. Получается, что ты совсем в себе не уверен. Замыкаешься ты, Пашка, в себе, прячешься от своей любви, как в том шалашике своего детства. Это плохо. Плохо и для тебя самого и для тех, кто любит тебя, надеясь на твою защиту и опору. Если ты любишь Катерину, а я знаю, что любишь, значит сделай так, что – бы и она тебя полюбила, тем более, что у вас такие замечательные дети! Сам себе не захочешь добра, то никакое вмешательство со стороны тебе не поможет. Ясный же, компот!

Пашка знал, что такой поговоркой Раиска утверждала свои слова, и были они непоколебимыми, как после любой молитвы слово – Аминь!

Слушая Раиску, он понимал и принимал все её слова, но в душе своей всё же не надеялся на себя. Легко делать замечания другому, нежели распознать его душу и понять до конца. Пашка сам страдает. Помнит, как однажды, ещё в Москве, его Лёнька после празднования Нового года отстранился от него со словами:

– От тебя перегаром пахнет, не надо меня целовать. Да и вёл ты себя вчера так, как – будто ты совсем не мой папа. Смеялся невпопад и всё время лез целоваться к маме, а она злилась на тебя. Я не люблю, когда ты пьёшь. Тебя не люблю и водку твою не люблю.

Пашка жалел себя – никто его не понимает! Не понимают, что в такие моменты к нему приходят раскрепощение и эмоции, которые он может, наконец – то выплеснуть наружу и передать своей любимой то, чего он не осмелился бы сказать ей в трезвом виде.

Да, вот такой Пашка уродился. То – ли в этом виновата была сама Раиска, которая с самого детства решала за него все проблемы. То – ли мать, из – за приязни к сыну, заставляющая прятаться от неё и замыкаться в себе. Корочек говоря, Пашка, когда вырос, сам для себя вывел формулу и себе в помощь призвал алкоголь, который развязывал ему язык и помогал высказывать то, что он хотел.

От дыма костра, от полноводной, бегущей, чистой реки, в которой видны все камушки на дне и от того, что все они вместе, Пашка вдруг почувствовал счастье, щекочущее нос. Он уже не обижался на то, что Раиска рано к ним сегодня ворвалась и не дала выспаться, как следует. Забыл и то, как ругала его. Пашка никогда не умел долго на кого – то сердиться. Все обиды таяли, словно снег под весенним солнышком. Сейчас все они вместе и это его радовало больше всего. Все Раискины нравоучения он принял и обязательно сделает для себя вывод. Сделает лишь для того, что – бы Катя никогда больше не краснела за него, не оставила. Он смотрел на резвящихся своих детей, на Раискиного сына Митю и в его голову пришло прозрение – вот оно то, ради которого стоит жить. Он с любовью смотрел на Катерину, мирно беседующую с Раиской и Сашко, любовался играми детей и, подкладывая в костёр хворост, улыбался от всего сердца всему миру. Он был рад тому, что Раискин сын быстро подружился с Лёней.

Пашка, как сейчас помнит, приезд мальчика. Ему были рады все. Даже Катюшка полюбила его всем сердцем.

Митю Павел сразу же, как и Катерина, принял в своё сердце, как сына. Не знает он кто отец мальчика, не хочет Раиска признаваться, значит и не стоит ворошить то прошлое, которое её, возможно тяготит. Мать Пашкина никогда об этом не пишет, но наверняка что – то, да знает и о Раискиной жизни в Ленинграде, и о её муже.

Пашка же был искренне рад, что у Раиски теперь есть хороший, любящий и заботливый муж. Радовался он и за Митю, теперь у мальчика есть отец.

Сашко никогда не обижал его, радовался его успехам в школе. Как истинный ревностный папаша возмущался, если Мите ставили не ту отметку, которую он заслужил и бежал в школу выяснять отношение с учителем, стараясь еле – еле себя сдерживать. И, как – бы Раиска не останавливала его и уговаривала не идти в школу с жалобами, Сашко не слушал её, уверяя, что их сын должен чувствовать защиту, а что – бы впредь его не могли обижать, он, Сашко, должен периодически посещать школу.

Пашка даже однажды заревновал к грузину. Лёнька сфотографировал Митю с Сашко, а Раиска этот удачный снимок увеличила и поместила в рамку. Павел, разглядывая портрет, на котором Митя с Сашко сидят, прислонив друг к другу головы, произнёс:

– Да, сидят рядышком, как родные. Что говорить – очень похожи! Оба довольные, особенно Сашко. Угодила ты ему своим сыном, сидят, как две капли воды! А ведь Митя мог бы быть нашим с тобой сыном. Почему никогда не говоришь о Митином отце? Думаешь, мне не интересно?

Хорошо, что кроме Раиски в доме никого не было, Пашка забежал на минутку по просьбе Катерины взять для выпечки торта рецепт.

Сашко в это время был в магазине. Раиска уставилась на Павла своими бездонными чёрными глазами и почему – то в гневе произнесла:

– А ты достоин того, что – бы знать о моей жизни в Ленинграде после того, как мы с тобой разъехались в разные стороны? После того, как ты оставил меня и переметнулся к Катерине, тебе, в своём счастье, было тогда абсолютно на всех наплевать! Твоя сумасшедшая любовь к другой затмила разум. Ты и сейчас ничего не хочешь ничего вокруг замечать. И нечего пялиться на моего сына! На кого похож, на того и похож, не твоя забота!

Раиска посмотрела на портрет Мити и Сашко, потом перевела и задержала свой взгляд на Пашке. Заметив его абсолютную недогадливость, махнув на него рукой, пошла встречать Сашко с сумками.

Тот уже с порога кричал:

– Раечка, всё купил, как приказывала.

Павел ещё раз посмотрел на снимок, где красовались его друг с Раискином сыном, пожал плечами, произнёс:

– А что плохого я сказал? Наоборот, пришёл к выводу, что твой Митя и Сашко очень хорошо смотрятся. Ладно, пойду я, а то Катюшка моя, наверное, уже выглядывает меня. Рецепт ждёт, а я вот тут с вами задержался. А насчёт того, что переметнулся, как ты говоришь, к другой, так это бывает, это же жизнь, Рая.