Валентина Болгова - Багульника манящие цветы. 2 том

Лилась мамина песня а у Лёньки щемило в груди. Его мама поёт для него и для всех, кто пришёл сегодня в клуб. Он подумал об отце – где – то и он сидит сейчас в этом зале.

Павел слушал Катину песню и думал только об одном. Думал о том, как он её любит! Уже одиннадцать лет прошло, как они вместе, но ни на миг он не усомнился, что его выбор был правильным. Не ушли его чувства, остались, и до сих пор его влечёт к единственной и любимой женщине.

Зелёное Катино платье переливалось при каждом её движении. Шифоновый шарф воздушным облачком касалось её плеч.

Со сцены Катерине не были видны лица, но она смотрела вдаль зала, и Пашке казалось, что она видит его и поёт только лишь для него.

Он опустил глаза, стесняясь её взгляда. Хороша она была сегодня, как никогда! Её красивый голос сливался с её изящной фигурой, с платьем и с шарфиком. Сливался с Пашкиным невероятным желанием быть сейчас в унисон с её песней, которая звала его за собой.

– Милая моя Катюшка! Я всегда буду с тобой, всегда буду тебя любить! Только никогда меня не бросай. Я постараюсь, что – бы ты была счастлива! Я стараюсь, но снова делаю глупости и всё это лишь от большой любви к тебе. Я чувствую некий холодок твоего взгляда и непонятную для меня твою отчуждённость. Неразгаданная ты моя загадка, смогу ли я тебя когда – нибудь понять? Вот и сейчас – ты поёшь, но знаю, что душой ты не здесь, не со мной. В словах твоей песни: «А путь и далёк и долог и нельзя повернуть назад», ты стремишься снова в путь. Куда рвётся твоё сердечко? Невозможно так жить! Не может человек за всю свою короткую жизнь успеть побывать в каждой точке земного шара! Не успеет он построить много голубых городов! И нам с тобой достаточно того, что мы здесь. Мы строим наш город, наш тоннель, наше будущее, здесь, сейчас. А сколько ещё у нас, под самым боком, белых пятен!

Пашка думал, отчего грустит Катина душа? По её голосу в песне он слышит это.

Может, от того, что он любит её сильнее, чем она? Так в этом он не виноват. Павел расстроился, на смену сентиментальных чувств, пришли вдруг глупые вопросы; почему, например, все поют весёлые песни, а его Катерина – грустные. Перед ней исполнялись частушки и все смеялись. Коллектив с ЖКО пели радостно «А мы ребята семидесятой широты». Его же жена выбрала самую грустную песню. Пашка знал, что эта песня про геолога, любимая песня её отца. Но, всё же могла бы спеть и другую, более весёлую.

Кате и её ансамблю хлопали долго, кричали «браво» и не отпускали со сцены.

Грузин хлопал от всей души и даже вскочил с места. Павел решил выйти в фойе клуба. Тут – же увидел ребят из своей бригады. Они вышли покурить, как и Павел. Прикуривая друг у друга, кто – то из ребят произнёс:

– Да, Пашки Егорова жену сегодня не узнать. А голос, как у настоящей певицы. Ну, ты, Павел, даёшь! Такую женщину спрятал в спецовку, болотные сапоги и каску! Она же для сцены родилась, а ты её в шахту!

Кто – уже потихоньку, пока не закончился смотр, разливал из – под полы вино.

Поднесли и Павлу. Пашка, ещё не совсем в себя пришедший после Катиной песни, залпом опрокинул в себя стакан. Даже сам удивился, как это быстро получилось. В горле его пересохло, хотелось пить и он, от большой жажды, с удовольствием проглотил эту жидкость. Налили ещё, и он снова выпил, совершенно не думая о последствиях, и уж никак не настраиваясь на то, что – бы сделать кому – то плохо.

Он снова вошёл в зал, тихо прошёл на своё место, уселся рядом с Сашко. Тот сразу же уловил от Пашки спиртное:

– Где это ты, Паша, успел выпить? Вышел – то всего на две минуты! Зря ты это сделал.

– Ничего страшного. Ещё долго этот смотр будет продолжаться, успею проветриться»

– Жарко здесь очень, боюсь, как бы совсем тебя не развезло.

– Не волнуйся, Сашко, я только пару рюмочек лёгкого винца выпил. Во рту всё пересохло, да в груди так всё перевернулось! От Катиной песни перевернулось. Понимаешь, у меня к ней какое – то особое чувство, даже сам себя не пойму. Знаю только, что вдруг она куда исчезнет – и всё – оборвётся моя жизнь. А тут пить очень захотелось. Воды хотел попить, а тут ребята со своим «вермутом».

Ничего, до конца концерта всё войдёт в своё русло.

– Что же за любовь у тебя такая, что иногда огорчаешь Катю. У нас с Раей всё понятно – мы просто любим, а у тебя Паша в голове каша!

– Грузин потихоньку засмеялся:

– Я хорошо сказал, друг?

– Да, уж, обхохочешься – это у тебя в голове каша, а у меня все мысли только о той, кого люблю больше жизни. Грузин стал вдруг серьёзным, отмахнулся от Павла:

– Да ну, тебя – его жена так красиво поёт, а он всё куда – то бегает – то в клуб, то из клуба.

После концерта дождались Катерину и все вместе отправились к Раиске – та уже заждалась их.

По дороге Сашко хвалил Катю и вообще весь концерт, мальчишки показывали свои красные ладошки, демонстрируя тем самым своё активное участие в поддержке Лёнькиной мамы и её коллективу.

Пашке было жарко, толи от того, что вино стало улетучиваться, толи, наоборот, стало только сейчас действовать. Так или иначе, его руки произвольно начали жестикулировать, голос его постепенно стал доставать до высоких частот диапазона.

Катерина тут – же определила состояние мужа, но не стала придавать этому большое значение. Сегодня можно, день сегодня замечательный, не стоит омрачать его.

Праздник в клубе и смотр самодеятельности удался.

Хоть и опередил их коллектив из ЖКО, но занять второе место, среди восьми коллективов, это совсем не плохо.

Раиска, как и ожидалось, встретила их с разнообразными блюдами, которых на столе было в большом количестве. Крутилась пластинка, за разговорами с аппетитом уничтожалась еда, и Раиска была счастлива от того, какая, всё же, у них замечательная, большая и дружная семья!

Она порхала от стола на кухню, пополняла пустые тарелки, радовалась, что у всех такой хороший аппетит. Потом, что – бы разгрузить желудки от обильной еды, устроили танцы, не крутиться же зря пластинке!

Пашка сразу пригласил на танец свою жену. По своему неумению он неуклюже танцевал, прижимая всё крепче и крепче к себе Катерину, такую хрупкую и такую родную! От её близости, от выпитого вина он всё сильнее и сильнее хмелел. Он уже громко признавался своей любимой о своей любви к ней, лез целоваться и это уже Катерине не нравилось. Она отстранялась от Пашки, вырывалась из его крепких объятий и, было видно, как неприятен он был ей сейчас.

Раиска всё замечала. Она сняла иголку с пластинки, что – бы закончить с танцами – не ровен час, подвыпитый её друг кинется, размахивая руками, вприсядку, что однажды было.

Никогда она не замечала у него такое рвение к русским пляскам. И когда успел научиться! Потом она поняла Пашкины неадекватные выходки. Это его любовь к Кате выплёскивается наружу и он не знает, что с этим делать. Раиска, глядя на танцующего своего друга, решила – нужно что – то предпринимать, так дальше дело не пойдёт. Оставив Павла на попечение мужу, Раиска позвала Катю на кухню. Закурив сигарету, она вдруг произнесла: