Людмила Прошак - Северный волк. Историческая повесть

– Слушай, хотел из тебя героя сделать – не получилось!

«Мой магнат» ерзает в неудобном скрипучем креслице и, видя, что совещание подходит к концу, шепчет мне на ухо:

– Давай, иди, договаривайся, как работать будете, да и лети дальше с ним. Я же к себе на работу поеду, а то я тут у тебя самый высокооплачиваемый охранник.

– А ты нас не можешь познакомить?

– Нет, – он смотрит на Стефанова и ежится, – ты сама…

– Вот уж не уверена, – ворчу, продвигаясь к герою.

Тот молча наблюдает. «Ага, – думаю, – ему тоже интересно, еще бы, я тут целый день глаза мозолю. Ну-ну, сейчас посмотрим, ху из ху». Представляюсь. Он по-прежнему молчит. Чтобы заполнить паузу, говорю, что, мол, поговорить бы надо с глазу на глаз.

– Когда вам удобнее, – спрашиваю, – сейчас или вечером?

– Конечно, вечером, – хмыкает он, – я с женщинами поближе к ночи беседы веду. Перед сном, на часика так полтора, да?

Стою и не знаю, что и думать: бабник он, что ли? Вокруг ухмыляются мужики. Деваться некуда, не изображать же оскорбленную добродетель.

– А чего так слабо? – спрашиваю, – Давайте уж до утра!

– Нет, – степенно качает головой, – до утра я уже не смогу.

– Хм, – с облегчением фыркаю, – чего ж тогда предлагаете?

Герой припечатывает меня взглядом, как сургучной печатью. Затем совершенно официальным тоном произносит:

– Завтра в моем кабинете, в двенадцать, у вас в распоряжении двадцать минут, – и поворачивается ко мне широкой спиной.

На следующее утро купила местные газеты:

«Инфицированных СПИДом уже готовят к этапу на Печору. Запоздалая реакция властей республики и общественности вряд ли сможет повлиять на оформленное приказом решение руководства МВД России…»

Если бы я вчера не была в Печоре и не знала, как на самом деле обстоит дело, то тоже взволновалась бы, да еще как. Вчера Стефанову предлагали поучаствовать в акции протеста, он отказался:

– У меня столько причин для недовольства, что я был бы вынужден бастовать двадцать четыре часа в сутки. А работать тогда когда?

Митинг состоялся без Стефанова. Его ругали там за все, и за «чуму ХХ века» тоже. А он в это самое время – своими ушами слышала! – вел разговор с заместителем начальника Главного управления исполнения наказаний МВД. Ну что Стефанову стоило выйти к митингующим и сказать: мол, так и так, тут вот генерал прилетел в Печору по поручению премьера России, у которого я до этого побывал. Ведь уже вчера было ясно: никого к этапу не готовят. Приказ приостановлен, но припозднились газеты. Случайно или нарочно? Надо бы и об этом с героем поговорить: популизм – это ведь не обязательно плохо, надо время от времени к нему прибегать, как к испытанному средству. Но и беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что никакого разговора у нас не получится. Стоило мне нарисоваться на пороге кабинета, как Стефанов, едва кивнув в ответ на мое приветствие, отвернулся к селектору и ткнул в какую-то кнопку:

– Пресс-секретаря ко мне!

Повисла пауза… Стефанов, развалившись, сидит в своем кресле, как в качалке. Нас разделяет огромный письменный стол, рядом с которым он указал мне на низкое, повернутое боком, креслице. Герой молчит, потому что ждет пресс-секретаря. Я молчу, потому что яснее ясного, что он меня слушать не станет. Не хочет. Появился запыхавшийся пресс-секретарь, и Стефанов зарычал:

– Почему сразу с ней не пришел?

Мудрый пресс-секретарь молчит.

– Садись и записывай.

– Федор Тимофеевич, – говорю, стараясь придать голосу спокойную небрежность, – я на троих соображать не умею.

Пресс-секретарь приподнимается…

– Сидеть! – раздается команда и тот замирает.

Стефанов прищуривается и выстреливает в меня фразой:

– Или будет так, как я сказал, или никак!

Вот в это верю. Встаю, радуясь, что теперь я смотрю на него сверху вниз и выпаливаю:

– Тогда никак!

Разворачиваюсь и ухожу, слыша, как громко стукнула дубовая дверь за моей спиной. Ну это лишнее, хлопать дверью, честное слово, не хотела.

«Мой магнат», которому ради очистки совести позвонила уже из Москвы, едва не стонет в трубку.

– О-ох, что ж он делает, что ж творит!

И часа не прошло – снова звонок:

– Стефанов завтра в Москву прилетает утренним рейсом, ты встреть его в Шереметьево, пожалуйста.

– С какой это стати!? – я просто задохнулась от возмущения. – Может, цветочки ему преподнести!?

– А что, – тут же с готовностью подхватил «мой магнат», – букет я передам тебе с шофером. Или сама выбери, я деньги верну. Тебе по какому адресу машину завтра прислать?

– Послушай, с какой такой радости я должна его встречать?

– Как с какой? Тебе с ним работать ни один день.

…С утра пораньше я – уж, конечно, без цветов! – стояла у окна VIP-зала и наблюдала, как к только что приземлившемуся самолету пристыковывали трап.

Спустя минут десять в дверях показался герой. К нему сразу бросились мужики с папками, на ходу шелестя бумагами. Мы встретились глазами. Ни тени позавчерашней враждебности. Он протянул руку. Молча то ли поздоровались, то ли помирились. По глазам вижу, ждет, что я скажу. Может быть, думает, я извиняться стану.

– Вот что, – говорю, глядя ему куда-то в плечо, – если уж так случилось, что нам каких-то несчастных два месяца вместе работать придется, давайте уж как-то потерпим друг друга.

«Ну, – думаю, – сейчас зарычит». А он словно и не слышал:

– На этой неделе у меня поездка в Питер, вам там делать нечего, со вторника я в Любимой республике.

…Самолет приземлился в столице северного края и я, терзаемая нехорошими предчувствиями, спустилась по трапу.

– Здравствуйте, женщина в черном!

Я огляделась вокруг. Никого, кроме меня, в черном не было. Реплика чиновника, которого я от силы видела раза два во время поездок героя, адресовалась явно мне. Ну, не то чтобы я такая уж леди. Но фамильярность меня покоробила. Едва кивнув, я прошествовала мимо.

– Женщина в черном! Здравствуйте! – раздалось за моей спиной вновь. Похоже, это опять ко мне. Обернулась – пресс-секретарь Стефанова.

– А, так вы ничего не знаете, – обрадовался он, прочитав на моем лице недоумение. – Ну, едемте на работу, там я вам дам почитать, что про вас пишут наши газеты.

Первою полосу газеты «Ровесника Октября» украшал снимок, на котором были запечатлены двое: я и герой. Справедливости ради надо отметить, что я получилась лучше: на фотографии я пристально смотрела на него, а он, судя по открытому рту и насупленным бровям, кому-то устраивал разнос, а, скорее всего, просто-напросто таким образом выражал свое отношение ко мне.

Заметка, предваренная рубрикой «По слухам и достоверно», была снабжена многословным заголовком: «Рядом со Стефановым появилась «женщина в черном». Ну-ну!.. Остальное можно не читать.