А. Дзиковицкий - Этнокультурная история казаков. Часть IV. Разрушение дома. Книга 5

* * *

Политическая деятельность М. П. Богаевского протекала в исключительно сложной обстановке. Пришли годы падения прежних служилых авторитетов и замена их авторитетом казачьей народной воли. В многочисленной мемуарной литературе Митрофан Петрович Богаевский выступает как бы гением народоправства, возрождённого в казачьей среде.

В мемуарах его брата Африкана Петровича Богаевского имеется такая характеристика этого казачьего общественно-политического деятеля.

«В последний раз я видел брата в октябре 1916 года в Каменской станице, где он был директором гимназии. Человек высокого образования, глубокий патриот, большой знаток истории Дона, много поработавший над её изучением, прекрасный семьянин и отличный педагог, – он быстро подвигался по учебной карьере и, несмотря на свою молодость, уже занимал высокое место директора гимназии – предел мечтаний огромного большинства педагогов. Революция открыла в нём талант замечательного политического оратора, создала ему массу восторженных поклонников, но и немало злобных врагов. Однако, как те, так и другие одинаково признавали его нравственную чистоту, неподкупность и прямоту. К глубокому сожалению, мне никогда не пришлось слышать его, как оратора, перед многолюдным собранием. Но слышавшие его с восторгом отзывались о его удивительной способности владеть вниманием толпы, подчинять её дисциплине, прекращать одним мановением руки всякую попытку к беспорядку.

Глубокий знаток истории и казачьей психологии, в живых образах воскрешая в своей речи славную седую старину, строго логическим построением её, искренностью и твёрдым убеждением в правоте того, о чём говорил, – покойный брат умел поддерживать внимание к своей речи иногда в течение нескольких часов и заставлял слушателей одинаково думать и соглашаться с собой».

В апреле 1917 года в Новочеркасске М. П. Богаевский был назначен председателем Исполнительного комитета по выработке Положения о выборах и созыве донского войскового Круга. Богаевский подготовил решение вопросов о местном самоуправлении на основах равенства в правах, бессословности и всеобщего избирательного права. Проект Положения о казачьем управлении Богаевского базировался на порядках, существовавших на территории ОВД до 1721 года: Земля Казачьего Присуда – собственность донского казачества, но проект признавал и права коренных крестьян на землю помещиков (норма максимального землевладения – 35 десятин); ОВД – неотделимая, но автономная часть России; предусматривалось создание выборного Донского правительства во главе с атаманом.

В ходе работы апрельского Донского войскового Съезда присутствовала одна очень существенная особенность. Речь идёт о специфике организации съездовских делегатских групп и о предварительном обсуждении в них каждого значимого вопроса перед вынесением его на рассмотрение Съезда. Один из участников Съезда писал о ней: «Он (М. П. Богаевский) прежде всего организовал всю впервые съехавшуюся казачью массу, разбивши её на группы не по политическому принципу, а по округам, по принципу „земляческому“. Каждый большой вопрос, прежде чем выноситься на общее заседание Съезда, обсуждался в округах, которые общались между собой, осведомляли друг друга. На общем собрании Съезда выступали ответственные, назначенные округами представители, которые высказывали суждения и решения округов. Эта земляческая система сохранилась во всех бывших на Дону войсковых Кругах». Исчерпал себя этот принцип только под мощным воздействием радикальных революционных процессов и вызванных ими изменений традиционных мировоззренческих и собственно политических взглядов казаков в самом конце 1917 – начале 1918 года.

* * *

Созванный после 196-летнего перерыва Донской войсковой Круг (26 мая – 18 июня, Новочеркасск) принял предложения М. П. Богаевского по организации казачьего самоуправления, избрал его своим председателем и товарищем войскового атамана. В мае проект Положения о казачьем самоуправлении был направлен на утверждение Временному правительству, но оно внесло поправку – управление ОВД осуществляется комиссаром Временного правительства. Богаевский добился того, что эта поправка Кругом и атаманом была отвергнута.

Круг признал Временное коалиционное правительство единственной властью в стране и высказался за то, чтобы Россия стала неделимой Народной Республикой. На Кругу было объявлено, что «Войско Донское составляет неотделимую часть великой Российской Народной Республики, имеющее широкое местное самоуправление с правом законодательства по местным делам, не противоречащего общим Основным Законам, и с правом самостоятельного распоряжения землями, недрами и угодьями, принадлежащими донской войсковой казачьей общине».

Итак, на Дону был создан законодательный и представительный казачий орган – войсковой казачий Круг и органы исполнительной власти – атаман и Правительство. Однако новый атаман Алексей Максимович Каледин, герой германской войны, выросший в генералы на службе Российской империи, был решительным противником федеративных устремлений значительной части казачества, считая их запоздавшими историческими мечтаниями. Авторы «Казачьего словаря-справочника» отметили в связи с этим: «Каледин, будучи безукоризненно честным человеком высокой культуры, будучи замечательным полководцем и большим русским патриотом, не мог сразу стать политическим светилом революционного времени».

Как бы то ни было, 19 июня на Соборной площади Новочеркасска перед Вознесенским войсковым собором Каледину вручили атаманский пернач и грамоту со следующими словами: «По праву древней обыкновенности избрания войсковых атаманов, нарушенному волею царя Петра I в лето 1709-е и ныне восстановленному, избрали мы тебя нашим войсковым атаманом».

Генерал А. П. Богаевский вспоминал о брате Митрофане Петровиче Богаевском, ставшем тогда председателем войскового Круга и первым помощником донского атамана: «„Баян Земли Донской“, как его называли почитатели, был искренним, верным помощником Алексею Максимовичу, горячо его любившим. Видимо, и атаман платил ему тем же чувством. Мне только два раза и то очень краткое время пришлось видеть их вместе. Несмотря на разницу лет, профессий и недавнего, перед революцией, общественного положения, – они удивительно дополняли друг друга: насколько А. М. Каледин был спокоен, молчалив и сумрачен, – настолько брат был живым, полным энергии и подвижности человеком. В их взаимных отношениях не было видно ни тени начальственного покровительства и угодливости подчинённого, но вместе с тем и никакого амикошонства и слащавой нежности. Это не были – суровый и требовательный начальник и беспрекословно исполнительный чиновник, скорее – давно ставшие друзьями отец и сын. Алексей Максимович не стеснялся иногда говорить с братом в довольно резком тоне, если был чем-нибудь недоволен; брат подчас отвечал ему почти в таком же тоне, обезоруживая его своей искренностью и правдивостью доводов; но никогда ни тот, ни другой не подрывали авторитета и достоинства друг друга. Они нередко спорили между собой с глазу на глаз или в присутствии близких людей, но при посторонних Митрофан Петрович был всегда тактичный и строгий исполнитель приказаний атамана».