Рой Медведев - Социализм и капитализм в России

Осмыслить и оценить огромный объем обрушившейся на наше сознание негативной информации было просто невозможно. Воздвигавшиеся десятилетиями идеологические плотины были прорваны, и остановить мощные потоки критики никто не мог. Нет ничего удивительного в том, что все увеличивающаяся критика сталинизма или эпохи застоя стала быстро перерастать в критику политической практики и взглядов Ленина и большевиков в целом. Еще осенью 1989 года журнал «Новый мир», тираж которого приближался тогда к двум миллионам экземпляров, начал публикацию знаменитой книги Александра Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». Самое резкое осуждение всех страшных факторов террора и репрессий 30—40-х годов автор адресовал не Сталину, который «точно шел стопой в указанную стопу» и который казался Солженицыну «лишь слепой и поверхностной исполнительной силой», а Ленину и всей партии большевиков. Но критика Ленина и ленинизма шла также и почти во всех других массовых изданиях параллельно и независимо от Солженицына.

Общие масштабы критики Ленина и большевиков оказались не только очень значительными, но и неожиданными для КПСС и идеологов. В 1990 году еще проводился учет статей и других материалов, опубликованных в ведущих газетах и журналах, включая главные республиканские и региональные органы печати. На основании этого учета составлялись летописи журнальных и газетных статей. По данным этих летописей, в 1990 году было опубликовано около 10 тысяч статей и материалов с критикой Ленина и ленинизма. По данным Госкомстата, только за первую половину следующего 1991 года в СССР было опубликовано не менее 17 тысяч материалов, обвиняющих Ленина в широком спектре политических и уголовных преступлений – от измены Родине до распространения венерических заболеваний» [82] Век XX и мир. 1991. № 10. С. 39. .

В дальнейшем подобный учет стал невозможен, но можно с уверенностью сказать, что число подобного рода материалов лишь возросло, так как именно в 1987 и в 1988 годах повсеместно началось издание большого числа новых журналов и газет, которые с самого начала заявляли о своей антикоммунистической позиции.

В критике Ленина и большевиков было много справедливого. Но удивляло и обилие крайне тенденциозных и лживых материалов, а также предельная ярость многих авторов. Публика готова была поверить в любую клевету о Ленине. Многие из авторов снова начали утверждать, что Ленин был немецким или британским шпионом, что он, конечно же, получил от генерального штаба кайзеровской Германии 50 миллионов золотых рублей на организацию революции в России. По утверждению некоторых авторов, даже покушение эсерки Фанни Каплан на Ленина в 1918 году, послужившее поводом для объявления большевиками «красного террора», было сознательной и даже не слишком хорошо организованной инсценировкой. Со страниц разных газет неслись требования убрать имя Ленина из названий городов СССР, из названий улиц и площадей, снести памятники Ленину, ликвидировать в Москве Мавзолей В. И. Ленина и захоронить тело Ленина на Волковом кладбище в Ленинграде рядом с могилой его матери.

Одно из первых поручений, которое мне пришлось выполнять как члену ЦК КПСС – это анализ и обобщение многочисленных писем резолюций с протестами против демонтажа памятников Ленину, а также переименования улиц, площадей, предприятий и городов, которые носили имя Ленина. Эти письма и резолюции шли со всей страны, но особенно много их было из Прибалтики и Западной Украины.

В Москве и в некоторых других городах эта волна антиленинских и антисоветских публикаций встречала все же некоторое сопротивление. В столице был закрыт Музей Ленина, но продолжал работать и принимать посетителей Мавзолей. Был снесен памятник Феликсу Дзержинскому, но остались на своих местах все памятники Ленину, включая и памятник на Октябрьской площади. Сохранили свои названия Ленинский и Ленинградский проспекты, Ленинградское шоссе, главную библиотеку страны все продолжали называть «Ленинка». На референдуме в Ленинграде незначительным большинством голосов было принято решение – возвратить этому городу название Санкт-Петербург. Однако мэру Санкт-Петербурга Анатолию Собчаку не удалось провести решение о сносе многочисленных памятников Ленину, которых здесь имелось около двухсот. Население Ленинградской области не захотело следовать примеру Ленинграда, и область сохранила прежнее название. То же самое произошло и в Свердловской области, где только главный город области вернул себе прежнее наименование Екатеринбурга. Не пожелали менять свое название ни Ульяновская область, ни город Ульяновск. На карте России сохранились города Ленинск, Лениногорск, Калининград, Дзержинск, Киров и некоторые другие.

Атака на Ленина и ленинизм не сразу переросла в атаку на взгляды и деятельность К. Маркса и Ф. Энгельса, то есть на марксизм. Впрочем, уже в самом начале 1990 года в статье «Новые вехи» С. Чернышев писал: «мы накануне суда над Марксом. <���…> Судебный процесс еще не начался, обвинение не предъявлено. Покуда Маркс всего лишь выходит из моды. Говорить о нем, ссылаться на него становится дурным тоном. Он окружен стеной молчания. Общественное мнение в классическом сталинском стиле исподволь готовится санкционировать расправу над своим былым кумиром. Естественно, аргументы по существу дела никого не интересуют» [83] Знамя. 1990. № 1. С. 156. . Однако уже в середине 1990-го и в 1991 году в нашей печати появилось немало статей, в которых взгляды К. Маркса и Ф. Энгельса подвергались самой решительной критике.

Эта кампания носила все же не столь острый и массовый характер, как выступления против Ленина и ленинизма, хотя она и затронула все главные составные части марксизма. Под сомнение ставились философская концепция марксизма – материалистическая диалектика, а также важнейшие положения исторического материализма. Очень много критических замечаний высказывалось по поводу марксистской политической экономии. Однако острие критики было направлено против учения Маркса и Энгельса об исторической роли пролетариата, о диктатуре пролетариата и о социализме.

Журнал «Вопросы истории КПСС» открыл на своих страницах дискуссию «Нужен ли сегодня К. Маркс?». Журнал «Общественные науки» ввел с весны 1990 г. рубрику: «Переживет ли марксизм перестройку?». В новосибирском журнале «ЭКО» заголовки были более определенными: «Снимем шляпу Маркса с нашей головы». Литературный критик Ю. Буртин и ректор Историко-архивного института Ю. Афанасьев называли марксизм «деспотической и антигуманной утопией». Ответственный работник ЦК КПСС и автор апологетических книг о социализме А. С. Ципко писал теперь о марксизме как об изначально порочной теории общественного развития, «порождении экспансионистской европейской культуры». Экономист Лариса Пияшева призывала советских теоретиков последовать примеру западных социал-демократов и вырвать свой марксистский корень. Очень трудно было найти в этой полемической кампании элементы научной дискуссии. Не та была атмосфера полемики, не те были цели, преследуемые нашими доморощенными антимарксистами, как справедливо писали И. Выгодский и Н. Федоровский.