Сергей Курган - Оправа для бриллианта, или Пять дней в Париже. Книга вторая

– Спасибо, Серж, – поблагодарила Аня.

И все же добавила:

– А вы не расскажете мне о Жанне д/Арк? Я знаю о ней так мало.

– Что именно вас интересует?

– Все, – неожиданно для самой себя ответила она.

Она уже предвкушала предстоящее удовольствие от его рассказа, нисколько не сомневаясь, что он будет, как всегда, обалденно интересным, хотя, учитывая тему, наверное, печальным.

Серж посмотрел на нее, на мгновение отвернувшись от дороги.

– Ma foi 8 8 (Фр.) Ей-богу! , вы – прелесть, Аня, – сказал он. – Положительно прелесть. Но рассказывать все, право же, не стоит – поверьте, это наведет на вас тоску.

– Что же это может навести на меня тоску? – удивилась Аня.

– Ну, неужели вам интересны, например, протоколы инквизиционного процесса?

Аня задумалась.

– Не знаю, – наконец ответила она, – может быть.

Губы Сержа сложились в усмешку.

– Хорошо, – сказал он, – я процитирую вам из них что-нибудь интересненькое.

– Процитируете? – поразилась Аня.

Серж кивнул.

– Наизусть?

Серж вновь кивнул.

– Из протоколов инквизиции?

– Ну да, – на этот раз он сопроводил кивок словами, – Какие проблемы?

– Какие проблемы? – переспросила Аня, слегка обалдев. – Вы шутите?

– Нисколько.

– Может быть, вы держали эти протоколы в руках?

– Конечно, держал. Так же как и протоколы реабилитационного процесса 1456 года. Так же как и документы о ее беатификации и канонизации. Неужели же вы думаете, что я знакомился с историей по учебникам для средней школы?

– Нет, конечно, – выдавила из себя Аня. – У вас, наверное, есть доступ к самым разным документам.

– Доступ есть, – вновь кивнул головой Серж, – как же без доступа?

Аня почему-то испытывала досаду.

– Как Жанна вообще оказалась в руках инквизиции? – спросила она, пытаясь подавить невесть откуда взявшееся раздражение.

Впрочем, к чему лукавить? Она знала, что ее раздражает в Серже: слишком много всего. Неправдоподобно много. Но в глубине души она понимала, или, скорее, чувствовала, что все это – правда.

Серж никак не отреагировал на ее тон.

– Во время неудачного штурма Компьеня ее взял в плен так называемый Вандомский Бастард, – сказал он.

– Француз?

– Ну да. Далеко не все французы поддерживали короля Франции. Вы должны иметь в виду, что Столетняя война с Англией тесно переплелась с гражданской войной в самой Франции между феодальными кланами Бургундцев и Арманьяков. Да к тому же еще и крестьянские волнения – Жакерия. Впрочем, крестьян можно понять: они были совершенно разорены войной. Вообще страна представляла тогда собой ужасное зрелище.

Серж немного помолчал, словно переводя дух.

– Впрочем, в том столетии Англии тоже дано было понюхать, что такое гражданская война, – Серж в очередной раз не удержался от антианглийского выпада, и Аня, что называется, «кожей ощутила», что это действительно старая неприязнь. – Война Алой и Белой Розы, – продолжал он, – как изысканно они изволили назвать свою домашнюю резню! А что до Вандомского Бастарда, то он ничего самостоятельного из себя не представлял – он был на службе у Жана де Линьи из Люксембургского дома. Но это не существенно. Важно другое: король Карл Седьмой, который был коронован в Реймсе и приобрел легитимность лишь благодаря Жанне, и не подумал сделать хоть что-то для нее, когда она оказалась в таком положении. Бастард и его хозяин какое-то время выжидали, удерживая Жанну у себя.

– Почему?

– Потому что даже они, эти ничтожества, имели все-таки представление о совести и ожидали от Карла Седьмого предложения о выкупе. Но его не последовало. Король сдал Деву, со всеми потрохами.

– Как же он мог? Ведь он ей был обязан всем?!

– Мало того, – заметил Серж, – и на этот раз он опять находился под прицелом: англичане и их приспешники надеялись, добившись осуждения Жанны на инквизиционном процессе за колдовство и чародейство, поставить тем самым под сомнение его легитимность – ведь тогда выходило, что он получил корону через колдовство, и вся его легитимация шла псу под хвост.

– Значит Жанну судили для этого?

– Это была одна из целей. А что до короля, то он к тому времени увлекся новой игрушкой – неким пастушком. Теперь король уже его считал мистическим спасителем. Впрочем, англичане вскоре изловили пастушка и утопили его в Сене. Но король быстро утешился.

– Это просто отвратительно! – вспыхнула Аня. – Такая черная неблагодарность! Что же он был за человек, этот Карл Седьмой? Ведь Жанна должна была быть для него всем!

– Карл Седьмой? Дрянной он был человек. Он и в дальнейшем был не лучше. Например, когда осудил на изгнание и конфискацию имущества своего кредитора – финансиста Жака Кёра, облыжно обвинив его в отравлении своей любовницы Агнес Сорель. Что сказать? Дрянь – она и есть дрянь. Особенно отталкивающе это, учитывая, что Жанна была для него и кое-чем еще.

Серж коротко глянул на Аню.

– Нет, не любовницей, – быстро сказал он. – Тут другое. Но об этом – позже.

Жана д'Арк в Реймском соборе на коронации Карла VII. Худ. Жан-Огюст-Доминик Энгр.

Он сделал короткую паузу.

– И что было дальше? – спросила Аня, заинтригованная.

– А дальше генеральный викарий инквизиции в Париже объявил о начале инквизиционного судопроизводства в отношении Жанны.

– На каком основании?

– А на таком основании, – Серж процитировал: «как серьезно подозреваемой в зловредной и ошибочной ереси».

– А как звали этого викария? – спросила Аня с неприязнью.

– Я вижу, ему бы не поздоровилось, окажись он в вашей власти.

Аня промолчала, но ее насупленный вид не оставлял в этом сомнений.

– Стоит ли запоминать имена всяких мерзавцев? – риторически спросил Серж.

– И все-таки? – упрямо поинтересовалась Аня.

– Хорошо, если угодно. Этого пса Господня звали Мартин Биллорини.

– Итальянец? – спросила она, глядя на Сержа исподлобья, словно это он был инквизитором.

– Итальянец, а как же? Sono Italiano, Italiano vero! 9 9 Из песни Тото Котуньо: «Я итальянец, настоящий итальянец!» – Тоже те еще проходимцы. Шуты гороховые.

К итальянцам Серж тоже явно не питал теплых чувств. Это Аня уже успела заметить. – Ужас! – подумала она, – в Европе, похоже, представители всех, или почти всех наций, мягко говоря, без восторга относятся друг к другу.

– Вы поэтому назвали его псом? Потому что он итальянец?

– Нет, конечно, не поэтому. Я привык держать себя в рамках, а это – уже за рамками. Дело в другом: Господними псами – по-латыни Domini canes – называли доминиканцев. По созвучию. И по сути тоже. Именно они вплоть до 16 века занимались инквизицией.