Валентин Пикуль - Из тупика. Том 2

– Причина веская, Георгий Ермолаевич.

– Но, княгиня, это неразумно: большевики доживают здесь последние дни…

– Часы, а не дни, – осторожно подсказали сбоку. – Оставайтесь с нами. А вскоре мы обещаем отправить вас в Москву, где тоже не будет большевиков…

Розовые от вина губы Вадбольской были сложены в улыбке.

– Боже, – прошептала она, – какие соблазнительные истории вы мне рассказываете… Верить ли?

– Верьте, верьте. Вам совсем незачем рисковать таким дальним путешествием. Мы, офицеры флотилии, хорошо знаем: море наполнено минами, наши тральщики ловят их, как галушки из супа, и не могут вычерпать, германские субмарины топят суда жестоко… К чему проделывать такое опасное путешествие, чтобы потом опять вернуться?

В этот момент с той стороны, где бедная семга доживала свои последние минуты, послышался резкий, как звонок, голос адмирала Виккорста («красного адмирала»):

– Мистер Томсон, вы разве не слышите? Я вас прошу…

– Извините, княгиня… – спохватился кавторанг.

– Сядьте, – сказал Чаплину седовласый линейный адмирал. – А вы, Чаплин, разве так уж хорошо знаете эту женщину, чтобы мило болтать с ней обо всем, что вам удалось узнать от офицеров моего Беломорского штаба?

Тут кавторанг посадил на место адмирала.

– Простите, ваше превосходительство, – с легкой издевкой произнес Чаплин, – но даже шнуркам от моих ботинок известно гораздо больше, нежели вашему штабу. Что же касается этой женщины, то… Представьте себе, адмирал, – знаю! Не могу вспомнить откуда, но – да, да! Удивительно что-то знакомое в ее облике. Еще с юности…

– Надеюсь, – примирительно заметил Виккорст, – вы еще не сказали княгине Вадбольской, что скоро здесь, на Двине, будет полно британских кораблей?

– Дали понять ей… чтобы не уезжала. Чего скрывать?

– Откровение необходимо в меру, Георгий Ермолаевич. Мы проникли очень глубоко. Но агентов ВЧК все же надо остерегаться… даже здесь, «У Лаваля»! Мне очень жаль эту красивую княгиню, но пусть она сама проснется завтра в новом мире. Без большевиков! Извините, и можете вернуться…

Провожая княгиню Вадбольскую по тихой улочке Немецкой слободы, Чаплин-Томсон сказал ей на прощание:

– Глафира Петровна, завтра Россия возродится… отсюда, из Архангельска. Видите на рейде огонек? Это яхта «Эгба», и бежит по антенне искорка радиопередачи. Я могу вам сказать заранее, что сейчас принимают радисты в Мурманске.

– Вы меня совсем заинтриговали. Я так полна впечатлений…

– В Мурманске сейчас принимают и расшифровывают сигнал, который станет историческим: «Все готово, приходите немедленно».

– Все готово, – сказал Суинтон, сбрасывая наушники. – Архангельск настаивает, чтобы эскадра выходила немедленно.

Уилки куснул себя за палец – мечтательно.

– Хорошо, – поднялся он. – Я пошел…

Он заперся в своей тесной комнате, налил в стакан виски. Перед ним – станция телефонных подключений. Прихлебывая виски, он соединился с телеграфной службой.

– Барышня! Кто это? Лизанька… Здравствуй, моя сладкая девочка. Ну-ка воткни меня в Кандалакшу… Да, из консульства!

Он пил виски и, глядя в потолок, ожидал соединения.

– Тикстон? Здорово, старый бродяга! Когда прибыл дипломатический корпус из Архангельска?

– Он уже на подходе, – сообщил Тикстон.

– Значит, в полной безопасности?

– Да. В полной.

– Будь здоров, Тикстон… Лизанька, солнышко мое, отключи, я разговор закончил…

Просунул ноги в матросские боты, надел высокую меховую шапку.

Кэмпен встретил его посреди адмиральского салона, – над головой адмирала качалась клетка с черным мадагаскарским попугаем.

– Архангельск? – спросил он сразу.

– И Кандалакша, – ответил ему Уилки. – Наши миссии в безопасности?

– Да, можно начинать…

…Генерал Пуль поднялся при появлении Кэмпена:

– Итак, адмирал, что-нибудь с «Эгбы»?

– Да. Нас ждут…

Пуль прошел в соседнюю с салоном каюту, где проживал под большим секретом один из лордов Британского адмиралтейства. Загнув страницу на недочитанном романе, он испытующе посмотрел на входившего Пуля.

– Что? – спросил лорд, не выдержав молчания генерала.

– Боевой курс, – кратко ответил Пуль. – Мы идем…

– Сколько единиц?

– Семнадцать вымпелов, сэр.

– Людей?

– Много не надо, сэр. Там уже все готово к нашему проходу. Архангельск будет взят голыми руками…

– И вот, понимаешь, – говорил Юрьев, кладя голову на грудь Зиночке Каратыгиной, – чувствую с первого же удара, что мне до гонга не дотянуть… Бэкс, бэкс! Меня этот негр бьет…

– Ой, как страшно! – сказала Зиночка.

– Тогда я бью. Бэкс, – хукк справа… Раз! Не берет. Негр меня слева – апперкот. Но я устоял. И вот беру его на свинг.

– Мне все так интересно с вами… – сказала Зиночка, изображая волнение. – Но что скажет муж? Наверняка он меня уже ищет…

– И не найдет! – говорил Юрьев, заваливая Зиночку на свою неряшливую постель. – Ты это брось… Знаю я вас, дамочек…

Зиночка успела только сказать: «Ах!» – и тут в дверь громко забухали кулаками.

– О черт… – выругался Юрьев.

– Это он! – заметалась Зиночка по комнате. – Боже, защитите меня. Я зашла к вам по делу. Ради бога, придумайте поскорее – зачем я к вам заходила?

– Сейчас… бэкс! – сказал Юрьев, распахивая двери.

– Ой… – испугалась Зиночка.

Старый Брамсон, не переступив порога, снял котелок:

– Добрый вечер, госпожа Каратыгина. Как вы хорошо выглядите сегодня. Так хорошо, что можно позавидовать вашему мужу…

Потом посмотрел на Юрьева с ненавистью и сквозь зубы, укрепленные пломбами, просвистел:

– Ссссразу же… ссскоро… без нассс не обойдутся!

Зиночку оставили с ключом от комнаты Юрьева, чтобы сама закрыла за собой двери и убиралась к своему скучному мужу. Начинались дела мужские – дела чести; Брамсон всю дорогу негодовал.

– Это, наконец, свинство, – говорил он. – У нас с вами такой богатый опыт по борьбе с большевизмом, и – что же? На эскадру берут лейтенанта Басалаго, а нас оставляют в Мурманске. Но я и моя Матильда Ивановна давно мечтаем перебраться в Архангельск, поближе к фруктам… Сколько же можно есть ананасы в жестянках?

– Пошли, пошли, юрист, – волновался Юрьев. – Мы, слава богу, не последние парни на деревне. Без нас не обойдутся!

В консульстве их встретил сияющий Ванька Кладов.

– И я, – сказал. – Меня тоже берут.

– Тебя-то куда… поет?

– Представитель прессы при генерале Звегинцеве.

Брамсон даже побледнел от зависти:

– Видите? Даже старая кавалерия в ход вошла…

– Консул занят, – задержали их в приемной.

– Уилки? – спросил Юрьев.

– Он занят тоже.

– Подождем, – сказал Брамсон, плотно усаживаясь.