Джеймс Клавелл - Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 2. Рискованная игра

– Ети их, все эти случайности, – выругался он.

«Слава богам, что я живу не здесь, а возле полицейского участка в Восточном Абердине. Снимаю комнатку на двоих с матерью. Там сухо, и мы не зависим от причуд богов погоды, как здешние бедолаги. И слава всем богам, что мне не нужно каждый день проделывать такое путешествие. От моей одежды просто ничего бы не осталось, и тогда прости Эс-ай! Там любят опрятных и пунктуальных. О боги, пусть настанет этот великий день!»

Навалилась усталость. Втянув голову в плечи, Очкарик чувствовал, как по шее скатываются капельки дождя. Всю ночь он провел на дежурстве. А когда рано утром уходил, ему сказали, что намечается облава на квартиру старой ама А Там, которая связана с Вервольфами и которую он нашел и выследил. «Значит, – сказал он себе, – нужно поторапливаться. Вот навещу деда – что-то старик расхворался, не сегодня завтра помрет – и сразу назад».

Он бросил взгляд на часы. Времени еще вполне достаточно, чтобы пройти милю до участка. Успокоившись, он зашагал дальше, обогнул кучу мусора и оказался в проулке побольше, который шел вдоль стока ливневой канализации. Этот сток глубиной пять футов обычно использовали, чтобы спускать туда нечистоты или стирать белье и мыть посуду – в зависимости от уровня воды в нем. Сейчас он был переполнен, и бурлящий поток не обещал ничего хорошего тем, кто жил ниже.

– Будь осторожна, Пятая Племянница, – сказал У.

– Хорошо. О да, Шестой Дядя. Можно я дойду до конца? – спросила счастливая малышка.

– Только до киоска со сластями. Смотри, осторожнее! Вон еще кусок стекла!

– Досточтимый Дедушка умрет?

– Это решать богам. Время умирать назначают боги, а не мы. Чего же нам беспокоиться, хейя ?

– Да, – с важным видом согласилась она. – Да, боги есть боги.

«Да оберегают все боги Досточтимого Деда и усладят остаток жизни его, – помолился он, а потом добавил на всякий случай: – Слава Матери Божией Марии и Иосифу, благословен будь старый Дед. Кто знает, есть ли христианский Бог и существуют ли даже настоящие боги? – думал он. – Лучше по возможности умилостивить их всех. Это ничего не стоит. Возможно, они помогут. А может, они спят или ушли пообедать, но тут уж ничего не поделаешь. Жизнь есть жизнь, боги есть боги, деньги есть деньги, законы нужно выполнять, и сегодня мне нужно держать ухо востро».

Вчера вечером он выезжал с главным сержантом Моком и Змеей. Его в первый раз взяли в один из их особых рейдов. Они наведались в три игорных притона, но, что интересно, оставили без внимания пять еще более процветающих, хотя те располагались на том же этаже того же многоквартирного дома. Очкарик даже слышал стук фишек для мацзяна и возгласы крупье при игре в фань-тань.

« Цзю ни ло мо, вот бы мне часть этого отката, – сказал он про себя, а потом добавил: – Отступись, сатана! Гораздо больше я хочу оказаться в особой разведслужбе. Тогда у меня будет надежная, важная работа на всю жизнь. Я получу доступ к разным секретам, которые послужат мне защитой, а потом, когда я выйду на пенсию, позволят разбогатеть».

Они повернули за угол и дошли до киоска со сластями. Минуту-другую У торговался с пожилой беззубой женщиной, потом уплатил два медяка, и продавщица вручила девчушке сладкий рисовый пирожок и завернутую в газетный кулек добрую щепотку мелко нарезанных и высушенных на солнце горько-сладких и пряных апельсиновых корочек, которые так вкусно жевать.

– Спасибо тебе, Шестой Дядя. – Малышка улыбнулась ему во весь рот из-под своей шляпы.

– Надеюсь, тебе понравится, Пятая Племянница, – ответил он с любовью, радуясь, что она такая хорошенькая.

«Если боги смилостивятся к нам, она вырастет очень красивой, – довольно думал он. – Тогда мы сможем продать ее девственность за большие деньги и она послужит на благо семьи».

Очкарик У был очень горд тем, что смог так много сделать для своих родственников, когда они нуждались в помощи.

«Все устроены и сыты. К тому же с процентов от мастерской Девятого Дяди, насчет которых я терпеливо вел такие трудные переговоры, можно будет, если повезет, через год-два вносить арендную плату и бесплатно есть три раза в неделю добрый вареный рис по-нинтокски. Это поможет пополнить мой бюджет, избавив от необходимости брать откат. Получать его нетрудно, но он может поставить крест на моем будущем.

Нет. Пусть все боги будут свидетелями! Я не стану брать откат, пока есть шанс попасть в Эс-ай. Однако до чего неразумно платить нам так мало. Как мне, например: триста двадцать гонгонгских долларов после двух лет службы. Айийя, варваров просто невозможно понять!»

– Ну, давай беги, а я буду завтра, – сказал он. – Смотри будь осторожна по дороге.

– О да!

Он наклонился, и девочка обняла его. У тоже обнял малышку и ушел. Девочка направилась вверх по склону холма, засунув часть рисового пирожка в рот. Он был клейкий и приторный, но такой вкусный.

Дождь лил и лил, ничуть не ослабевая. Вода из переполненного стока выносила к попадавшимся на ее пути лачугам обломки и мусор, но девчушка двигалась вверх осторожно, завороженно обходя стороной поток. Порой на пути воды встречались углубления, а там, где склон поднимался покруче, она бурлила, как река на перекатах. Неожиданно вода вынесла прямо на девочку пятигаллоновую бочку с острыми зазубринами, которая промчалась всего в нескольких дюймах от ребенка и, врезавшись в картонную стену, пробила ее насквозь.

Девочка в испуге застыла на месте.

– Проваливай, здесь красть нечего! – донесся голос разъяренного жильца. – Ступай домой! Нечего здесь делать. Ступай домой!

– Да… да.

Она попыталась прибавить шагу, хотя забираться в гору стало труднее. В это время чуть ниже по склону земля подалась, и начался оползень. Сотни тонн жидкой грязи, камней и земли ухнули вниз, заваливая все на своем пути. В считаные секунды вся эта масса сдвинулась на пятьдесят или больше ярдов [18] Около 50 м. , разметав хлипкие строения, разбросав мужчин, женщин, детей, кого-то похоронив, кого-то изувечив и оставив там, где был поселок, сочащуюся грязью просеку.

Потом оползень остановился. Так же внезапно, как и начался.

На склоне холма воцарилось мертвое безмолвие, которое нарушали лишь звуки дождя. И вдруг тишины не стало. Послышались крики, мольбы о помощи. К ним добавились вопли выскочивших из не тронутых оползнем хижин мужчин, женщин и детей, которые благословляли богов за то, что остались живы. Друзья помогали друзьям, соседи – соседям, матери искали детей, дети – родителей, но подавляющее большинство стоявших поблизости под дождем лишь благодарили судьбу за то, что оползень обошел их стороной.

Девчушка застыла на краю внезапно разверзшейся пропасти. Она смотрела вниз и не верила глазам. Там, где в одиннадцати футах от нее несколько мгновений тому назад была твердая земля, из жидкой грязи острыми клыками торчали камни, там притаилась смерть. Край обрыва осыпа́лся, в пропасть вместе с водой из ливневки рушились небольшие лавины грязи и камней. Она почувствовала, что ноги соскальзывают, и нерешительно шагнула назад, но тут пришел в движение еще один пласт земли, и она замерла в ужасе, крепко зажав ручонками остатки рисового пирожка. В попытке удержать равновесие пальцы ног глубоко ушли в мягкую почву.