Сергей Алексеев - Собрание сочинений. Том 5. Богатырские фамилии

Подбежали к нему санитары. Схватили его санитары. На носилках лежит герой. Держат, прижали к носилкам его санитары.

– Братцы, пустите! Братцы, пустите! – кричит солдат.

– Да лежи ты! – не отпускают его санитары.

– Братцы, пустите! Братцы, пустите! Там был четвертый! – кричит солдат.

…На том же участке Сталинградского фронта, только в другой дивизии, сражался пулеметчик сержант Карасев. Рота вела наступление. Перед ротой овраг, за оврагом хутор, за хутором высота. Осилить овраг, взять хутор, штурмом ворваться на высоту – такова боевая задача роты.

Атакуют солдаты овраг. Взяли. Осилили. Вышли на ровное место. И вдруг Карасева ранило. Осколок ударил в руку. Обвисла рука, как плеть.

«Э-эх, правая», – сокрушенно подумал солдат.

Подбежали к нему санитары:

– В госпиталь! В госпиталь!

Разгорячился в бою солдат.

Понимает: утащат с поля боя его санитары.

– Не подходи! Не подходи! Дорога моя туда, – махнул головой на хутор.

– Так ведь рука! – кричат санитары.

– Так что, что рука?

– Так ведь правая!

– А я левша, – привирает солдат. Подхватил пулемет, поволок в наступление. Припал к пулемету. Открыл огонь.

Ворвались солдаты в хутор. Отступили фашисты, укрепились на высоте.

Тут снова сержанта ранило. Осколок ударил в ногу. Скривился от боли сержант Карасев. На секунду стрельбу оставил.

Подбежали к нему санитары:

– В госпиталь! В госпиталь!

– Нет, – говорит Карасев. – Дорога моя туда, – и метнул головой к вершине кургана.

– Да как же! – кричат санитары. – И рука! И нога!

Схватили его санитары.

– Братцы, пустите! – кричит сержант. – Что рука, что нога, зубы были бы целы. Зубами возьму курган.

И снова припал к пулемету.

В походе, в бою солдаты. Рождают бои героев.

Быстро наступают советские части. Передовой отряд 26-го танкового корпуса смелым налетом захватил мост через Дон, а вскоре нашими танкистами был взят и город Калач. Приехали на Дон в район боев корреспонденты армейских газет. Стали интересоваться подробностями, выяснять имена героев.

Первый вопрос:

– Кто взял мост?

– Передовой танковый отряд, – отвечают корреспондентам.

– Кто командир?

– Подполковник Филиппов.

И тут же объясняют корреспондентам, как был взят мост. Совершил подполковник Филиппов со своими танками стремительный налет на мост. Не ожидали фашисты советских воинов. Вначале даже подумали, что это свои. А когда разобрались – поздно. На мосту советские танки.

Записали корреспонденты сообщение о танковом рейде в свои фронтовые блокноты. Поехали дальше, в город Калач. Повстречалась им танковая колонна. Обратились корреспонденты к танкистам:

– Кто взял Калач?

– Передовой танковый отряд.

Записывают корреспонденты.

– Знаем, – говорят, – вашего командира. Подполковник…

– Так точно, подполковник. Подполковник Филиппенко, – уточняют танкисты.

– Как – Филиппенко? Филиппов! – крикнули журналисты.

– По танкам! – прошла тут команда.

Скрылись под бронированными крышками люков танкисты. Остались корреспонденты со своими блокнотами. Смотрят на записанную фамилию командира передового отряда, гадают, какая же из фамилий подполковника правильная – Филиппов или Филиппенко?

Решили перепроверить. Попался один из солдат.

– Как фамилия командира передового танкового отряда? – спрашивают корреспонденты.

– Подполковник Филиппов, – отвечает солдат.

«Значит, все же Филиппов», – решают корреспонденты. И все же вторично решили проверить.

– Как фамилия вашего командира? – спросили у пробегавшего мимо лейтенанта-танкиста.

– Подполковник Филиппенко, – отвечает лейтенант.

– Он командует передовым танковым отрядом?

– Так точно, он.

Совсем в недоумении корреспонденты. Вовсе теперь запутались: «Филиппов? Филиппенко? Как же в статьях писать?»

Торопились они в газеты. Вернулись в свои редакции. Сидят гадают, какую же из фамилий указывать.

Сидят гадают. А гадать-то и нечего.

Оказалось, что среди наступающих танкистов были и подполковник Филиппов и подполковник Филиппенко. Оба они командовали передовыми отрядами. Оба получили и звания Героев Советского Союза. Первый – за взятие моста на Дону, второй – за город Калач.

Много под Сталинградом героев. Много похожих фамилий. Иванов, Иваненко, Иванян, Иванидзе, Иващенко; радистки: Литвина, Литвиненко, Литвинова; танкисты: Григорян, Григоренко, Грищенко; пехотинцы: Петров, Петрашвили, Петросян, Петронавичус. Много героев, много фамилий.

Хочешь писать о героях? Не ошибешься – бери любого, фамилию выбирай любую.

Из Германии, из города Лейпцига, прибыл под Сталинград в штаб фашистской армии, которая штурмовала Сталинград, известный художник-баталист.

Прибыл. Представился. Уже немолод. В годах художник.

Приехал художник по приказу самого Гитлера. Получил он задание – нарисовать огромную картину о сталинградской победе фюрера.

Усердно трудился на фронте художник. Собрал материал для картины. Сделал бесчисленные зарисовки. Одних портретов чуть ли не тысячу нарисовал.

Закончил художник свою работу, стал собираться в Лейпциг. Сложил полотна свои и краски. Простился с чинами штаба. И вдруг:

– Танки! Танки! Русские танки! Советский прорыв!

Не поверил никто вначале. Не верит и сам художник.

Какой прорыв? Какие советские танки?! Откуда?! Ведь штаб далеко, в армейском тылу.

Однако все верно. Мчатся советские танки. Навстречу идут друг другу. В клещи берут фашистов.

Прорвались танки в тыл к фашистам. Началась паника, переполох. Устремились штабные службы быстрей на запад, к станции Нижнечирской, к мосту через Дон.

– Танки! Советские танки!

Вместе со всеми бежал к Нижнечирской и прославленный баталист. Ехал в штабной машине. В давке, в сутолоке слетела в кювет машина. Офицеры, его соседи, – а были они посильней, помоложе, – пристроились быстро к другим машинам. Остался художник в степи один.

Ветер крепчает. Метет поземка. Стоит у дороги, как столб, художник.

– Я – баталист! Я – баталист!

Машет руками, взывает о помощи. Держит эскизы свои и краски.

– Я – баталист! Я – баталист!

Мимо несутся как вихрь машины.

– Я – художник-баталист! – надрывает несчастный глотку.

Никому баталист не нужен.

Стоит художник. Чуть-чуть не плачет. Вот и заплакал. Слёзы к носу текут из глаз.

– Я из Лейпцига. Я – баталист!

Все больше и больше солдат на дороге. Толкая друг друга, текут вперед. В общей массе бредет художник. Еле ноги, бедняга, двигает.

Скользко. Все сильнее метет поземка. Крепчает, крепчает ветер. Поскользнулся, упал художник. Хочет подняться, да нету сил. Понимает: не встать ему с этой земли. И вот, как бы сквозь дрему, сквозь страшный сон, лишаясь чувств, еще осознал художник: колесо от повозки прошло по телу, ударил копытом конь, тяжелый, как жернов, огромный, как жернов, навалился автомобильный скат…