Елизавета Дворецкая - Ольга, княгиня воинской удачи

Эймунд договорился с Гримкелем Секирой, нынешним сотским ближней княжьей дружины, чтобы взять отроков с собой на охоту. Как он заметил, Зорян Дивиславич с младшими братьями так и не подружился: никогда не приходил в княжий стан повидаться и не звал их к себе, а при случайных встречах лишь кивал в ответ на их поклоны и проходил мимо. Похоже было, что дороги родичей невозвратно разошлись.

В какой-то мере Эймунд, оставивший дома собственных двоих младших братьев, даже рад был заменить их этими двоими. Колояр, рассудительный и забавный, нравился ему сам по себе, а Соломка миловидным округлым лицом и серо-голубыми глазами сразу вызывал в памяти сестру. При виде его у Эймунда всякий раз теплело на сердце, и казалось даже, что Дивуша где-то рядом. Впечатления пути не вытеснили ее из памяти; наоборот, глядя по сторонам, он невольно воображал, как станет рассказывать ей обо всем этом. О движении войска, о порогах, о горлах Дуная и плавнях, об этом чудном болотном крае. О целых полях белых и желтых водяных цветов, где лодья идет, будто по лугу, и каждое весло становится словно наряженная ярильская береза. О тучах пернатых – «бабах-птицах» с желтыми клювами и широкой черной каемкой на белых крыльях, о лебедях и утках всяческих неведомых пород. О пышных деревьях, растущих прямо из воды. Об осетрах взморья – больше человеческого роста, о диких жеребцах, что носятся по воде среди кувшинок… О чудных зверях – черепахах, что похожи на толстую ящерицу, носящую на себе чей-то череп. «Гадюка в домовине» – сказал о них Искусеви, старейшина плесковских чудинов в Эймундовой дружине, чем очень насмешил парней. В южной Руси такие водились на болотах, и парни из черниговской дружины говорили, что черепахи безвредны, но плесковичи это чудо увидели впервые.

Начинало темнеть.

– А пойдемте посмотрим, что там есть! – Колояр, едва присев, уже снова был на ногах. – Может, с той стороны чего найдем любопытное!

– Да чего там есть? – унимал его Богославец. – Груша дикая и та еще не поспела. Сядь, посиди, егоза.

– Может, водяных жеребцов увидим, – поддержал брата Соломка.

– Да это не водяные, обычные они жеребцы, – пояснил Альвард, не раз ездивший мимо Болгарского царства по торговым делам. – Просто пасутся здесь, среди болот, вот и приобвыкли вплавь перебираться.

– А я слышал от воеводы нашего Шигберна, – вступил в беседу еще один из плесковичей, Гостец, – что в дальних северных краях есть такие духи водные, как бы злые жеребцы, что в воде только и живут, лишь изредка на берег выходят земной травки пощипать. Коли кто к такому жеребцу подойти хочет, он ничего, подпускает, а как человек к нему на спину сядет, он р-раз – и в воду прянул, с человеком вместе. Много народу, говорят, таким путем пропадает.

– Ну, то в дальних северных краях, – сказал немолодой плесковский оружник, по прозвищу Падинога. – У них чего только нет. Морские змеи, говорят, есть, такие из себя, как Змей Горыныч.

– У нас Змей Горыныч есть, – заметил Соломка, даже как будто озадаченный, что на родной земле имеется чудо, не хуже заморских.

– А ты его видел? – повернулся к нему Падинога.

– Нет.

– А чего ж говоришь?

– Ну… Все же знают.

– То все знают, а то люди сами видели.

– Пойдемте пройдемся до того края, – снова стал звать Колояр. – Хочу сон-травы здешней взять, корень выкопать, посмотреть, такова ли, как у нас. А здесь вон, тростником все заросло, к воде не пройти.

– Ну, пойдем… Зелейник! – улыбнулся Эймунд и поднялся с кошмы.

– А правду говорят, что от сон-травы у мужика колом стоит? – хмыкнул Дыбуля.

– Правда, – без улыбки кивнул Колояр. – Будет надо, я помогу, только смотри, без меня не пробуй. Она недаром сон-травой зовется: если пить ее не умеючи, то заснешь и вовек не проснешься.

– Иди, иди… Мудрец беспортошный.

Колояр призадумался, не полагается ли ему вздуть Дыбулю за «беспортошного» – он ведь уже не малец, а целый гридь, и меч у него есть. Но Эймунд обернулся на краю поляны, поджидая его, и Колояр устремился за ним.

Раздвигая сулицей ветки, Эймунд шел впереди, оба брата – следом. Больше не разговаривали, старались идти тихо, чтобы не спугнуть то неведомое, что могло ждать впереди. Сумерки сгущались. Вдруг Колояр невольно охнул; оба спутника обернулись к нему, Эймунд безотчетно вскинул сулицу, будто собирался метнуть.

– Ты что? – шепнул он, не видя поблизости ничего опасного.

– В-вон, – смущенный отрок показал на поваленный ствол у воды. – Померещилось, змей или вроде того…

Эймунд хмыкнул, однако подумал, что светлеющий сквозь сумерки изогнутый ствол с облезшей корой и правда при беглом взгляде можно принять за отдыхающее чудовище.

– Здешние змеи поменьше будут, – напомнил он. – Видели же, пока плыли.

С лодьи они правда замечали скользящих в воде пестрых ужей; довольно крупные, те, однако, не выглядели опасными.

– Тихо! – Соломка вдруг поднял руку.

Все умолкли, и в тишине со стороны воды, из-за пышных тростниковых зарослей, стал слышен шум – плеск, шорох, фырканье. Трое парней застыли, Эймунд стиснул сулицу. Свои остались у костра, шагах в ста позади. Впереди был другой край острова и вода озера. Зверь какой? А крупный, должно быть, судя по густому фырканью.

Морской змей?

Эймунд быстро и бесшумно двинулся вперед, двое братьев – за ним. У Колояра с собой был длинный нож – копать корневища сон-травы, а Соломка прихватил секиру. Пробравшись через ивняк, они наконец увидели воду. Желтые чашечки той самой сон-травы, которую искал Колояр, качались на крупных волнах от движения какого-то весомого тела. Такого, что продрало морозом – и оно было где-то совсем рядом, за свесившимися к самой воде ветками ивы!

– Ма… – невнятно выкрикнул Соломка, выпученными глазами глядя в воду под ветки.

Эймунд наконец сумел выглянуть из-за толстого сука; он почти висел, опасаясь съехать со скользкого, топкого бережка в воду.

В сумерках через протоку плыло нечто огромное. Из воды торчали широко расставленные острые рога. А за ними сквозь волны смутно виднелось серое тело с большим черным пятном ближе к голове. Поток позади него бурлил, образуя подобие длинного хвоста.

Увидев все это, Эймунд вздрогнул, сук треснул, пятка поехала. Ломая ветки, все ускоряясь, он скатился в протоку и оказался прямо перед мордой чудовища. Ушел в воду сначала с головой, но тут же, остро ощущая смертельную опасность, встал ногами на топкое илистое дно и выпрямился. Казалось, вот сейчас навалится огромное чешуйчатое тело… Или схватит зубастая пасть… Саднила оцарапанная бровь, вода текла с волос, не давая как следует разглядеть существо перед собой; сверху в кустах истошно орали два голоса, но сейчас Эймунд не помнил, кто это. Мутная вода качалась, брызги сыпались на лицо, а фырканье слышалось на расстоянии пары шагов.