Александр Бабчинецкий - Предтеча. Роман

– Приветствую, госпожа моя Ольга!

– Проходи, холоп, – княгиня на секунду оторвала взгляд от чтения Плиния Старшего. – Что привело ко мне, Святослав послал?

– Да, повелительница. Пусть гнев Даждьбога падёт на головы проклятых древлян. Не миновать им достойной мести. Да поразит Перун их град и князя Мала, нашего супротивника!

– Пришёл поскорбеть со мною о смерти мужа? – Ольга, наконец, решила оторваться от изучения древности. – Так я уж все глаза повыплакала, все пальцы повыломала, твердя проклятия убийцам Игоревым. Рассудок мой теперь не требует опоры. Не желаю более и думать о том.

– Прослышали мы с сыном твоим, будто волхвы побывали здесь, предлагали тебе и жёнам достальным на добровольное заклание и костёр с трупом мужа.

– То правда, так Святославу и поведаешь.

Ольга заметила, сколь алчно блеснули глаза кормильца сыновьего и поняла, зачем пожаловал этот соглядатай.

– Если его интересуют условия передачи власти, пусть явится ко мне сам. С прислужниками я ничего не обсуждаю.

Асмуд почти тотчас же покинул покои. Ольга бичевала себя за подобное унижение княжеской чести, однако сделать ничего не могла. Это был доверенный человек её сына, с которым княгине ещё приходилось считаться. Вызванный ранее Вышата явился к Ольге с докладом. Она придирчиво посмотрела на моложавое лицо боярина, но одутловатость уже коснулась его. Княгиня недовольно поморщилась: не любила она старческого в приближённых.

– Прибывшие посланники Оттона I твердят о какой-то миссии на Русь для устройства митрополии или хотя бы архиепископии в Киеве. И якобы какого-то Либуция направят к нам епископом.

– Я нечто слышала о подобном, но позже разберусь.

Ольга и не думала показывать боярину своё полное неведение о сообщении, но и заниматься этим пока не хотелось. Даже будучи христианкой, такое не стоило делать на виду большого количества язычников, а тут даже не крещена… Святослав враз, почуяв силу, народным гневом вскормленную, власть перехватит. И забудут об опальной княгине.

– Проводи-ка меня к церкви Святого Ильи.

Глаза Вышаты испуганно выкатились из орбит, руки отчуждённо всплеснули несколько раз.

– Чур меня, да что с тобой, княгинюшка? Не надлежало бы тебе ходить по христианским пристанищам: боги не приемлют.

– А и то правда! Пришли тогда ко мне монаха тамошнего, Григория, потребно свиток возвернуть ему, да и новый испросить не мешает…

Ольга взглянула в оторопелые глаза боярина, и ей стало даже немного жаль его.

– Ты, чай, неграмотен, вот и не разумеешь сути. А посему и объяснять тебе это, что свинье про яблоки толковать. Выполняй вборзе, а не то прогневаюсь и откажу в милости.

В ожидании время червем ползёт. Княгиня уже желала скорейшего крещения.

«И почему это так надобно ехать в далёкий Царьград? Ежели есть надежда с помощью веры греческой найти поддержку у христиан Руси, то совсем необязательно, верно, совершать длительное и опасное путешествие. А вдруг эта помощь только кажущаяся? Наверняка Святослав обладает большей воинской силой. И уж конечно он не замедлит воспользоваться своим могуществом. Интересно, что может посоветовать монах? Уж скорее бы пролетало это тягучее время!»

Ольга повернулась спиною к входу и задумчиво глядела сквозь окно на внешний мир, который расстилался перед нею во всём своём многообразии и великолепии.

Она просто интуитивно почувствовала его появление. А он, будто языческий идол, стоял, опустив руки долу, и внимательно смотрел в упрямый затылок своей повелительницы и попечительницы. Действительно, сделала она для него неимоверно много, а сделать предстояло ещё больше и не для него одного.

Наконец она повернулась, их глаза встретились.

– Обряд крещения принять желаю здесь, – произнесла недрогнувшим голосом, намекая на твёрдость решения.

Григорий выдержал этот взгляд. Видно было, что внутри сильного человека идёт страшная борьба двух противоположностей. Кто одержит верх?

– Приемлемо было бы для удельной княгини, да и для тебя, коль не желаешь своего единовластия в Киеве. Что ж, правильно, пусть сын правит государством, он молод, храбр, задорист. Правда, христиан не приемлет, готов в одночасье всех порешить, вырвать с корнем ромейскую заразу. А ты утешь, остуди его горячность и жестокость смягчи.

– Хватит вздор молоть, язык, что помело… Не пристало слушать сие от тебя, желаю, чтобы мудрое сказал, для того и держу здесь.

Кровь прильнула к лицу Григория, ноздри гневно раздулись.

– А я советы не за звонкую монету раздаю, а так – кому по дружбе, за доброту, а кому – и по уму его… убогому.

– Меня за дуру почитаешь?! Холоп!

Глаза Ольги по-звериному округлились, сделавшись хищными.

– Ты, верно, и в домовине не кончишь прекословить.

– Смирение выказываю, прошу снисхождения за нечаянно сказанную правду.

Она уже и сама была не рада, что раззадорила монаха. Умён и всеведущ зело, хотя и молод, а главное – не забыл ещё законы и порядки отчизны.

Григорий быстро осел, оказался на коленях, прикоснувшись губами к ладони, унизанной перстнями, но так же быстро и поднялся.

– Тебе самой надо власть иметь, а не делить её с кем бы то ни было. Ума в тебе достанет на десяток грамотных мужей, а вот рати воинской недостаточно, да и богачества более потребуется. Всё это можно получить только в Новом Риме.

– Кто же даст мне в таком количестве, за какие заслуги? Да и будет ли ваш Роман создавать себе погибель своими руками?

– Мы вынудим его к этому, – твёрдо заявил Григорий и выложил Ольге плод своих многодневных раздумий.

Она выслушала его с пониманием и почтением, хотя и с некоторым недоверием… Не всё поведанное приняла искренне. Не могла поверить, будто император Роман I Лакапин был не блогородных кровей, а стал правителем, поднявшись из командующего флотом императора Константина. Но лишь после того, как Роман отдал свою дочь Елену в жёны четырнадцатилетнему императору, который являлся внебрачным ребёнком, начался постепенный взлёт будущего монарха. В конце своего подъёма Роман Лакапин по сути дела перехватил у юного Константина Порфирогенета бразды правления империей на предстоящую четверть века. Он обнаружил большие организаторские способности и умение путём искусных компромиссов добиваться главной цели. Удивительным было и то, что Лакапин так и остался полуграмотным. Не раз доводилось слышать о фактах почти абсолютного неведения в самых элементарных вопросах политики и экономии. Но дворцовые интриги всегда были у Романа на острие мысли.

– Да, в этом ты прав. Я не считаю себя умнее его.

– Чувствуется истинно христианская душа. Кстати, – Григорий вдруг замолк, словно переводя дух. – Не далее утра толпа язычников избила людей христианской общины и чуть было не спалила их молельню.