Лоуренс Норфолк - Словарь Ламприера

Но ничего не происходило. Ламприер не терял намерения отразить нападение незнакомца. Затем в дверь дважды постучали, и чей-то голос, слегка приглушенный, спросил: «Джон Ламприер?» Дверь отворилась примерно на фут, и в образовавшейся щели показалась голова.

– Здесь живет Джон Ламприер?

– Кто вы такой? – резко спросил молодой человек. – И что вы здесь делаете? – Он понемногу расслаблялся, оставляя свою гладиаторскую позу; головня в его руках потухла и теперь наполняла комнату дымом.

– Септимус, – произнесла голова в дверях. – Септимус Прецепс. Я представляю Чедвика, Скьюера и Соумса. Поверенных. – С этими словами он вошел в комнату, протянув Ламприеру руку. Тот пожал ее, закашлялся и швырнул свою головню обратно в камин.

– А зачем вы на меня замахнулись? – спросил он уже спокойнее.

– Я всего лишь хотел постучать в дверь. Извините, если я напугал вас.

– Ничего, ничего.

Ламприер снова закашлялся, затем повернулся и осмотрел своего посетителя внимательней. Мистер Септимус Прецепс был выше его примерно на дюйм, и одежда его, как Ламприер уже заметил из окна, почти вся была черного цвета. Его волосы, коротко подстриженные и слегка вьющиеся, были под стать его костюму, и лишь белое лицо, рубашка и носки нарушали черный облик посетителя. Лицо у него было запоминающееся, с высокими скулами и темно-карими глазами. Глаза самого Ламприера все еще слезились от дыма, и он, не снимая очков, неловко стал протирать их носовым платком.

– Вы пришли в себя? – участливо спросил Септимус.

Ламприер кивнул.

– Тогда мы можем идти?

Ламприер еще раз кивнул, набросил свой плащ и поспешил за гостем на лестницу. У дверей на улицу они секунду помедлили, прежде чем окунуться в толпу. Септимус шагал не спеша, в то время как Ламприер прилагал все усилия, чтобы избежать столкновения с прохожими, которые то и дело грозили оторвать их друг от друга. Ему вспомнились рыночная площадь Сент-Хелиера и отец.

– Осторожнее! – предупредил Септимус, подхватывая его под локоть.

Башмак Ламприера чуть не угодил в изрядную кучу лошадиного навоза. Мимо них проносились экипажи. Стараясь не наступать на отбросы, валявшиеся под ногами, Ламприер держался вплотную к Септимусу, который шагал все быстрей и быстрей. Продвигаясь по Стрэнду, они миновали Сомерсет-хаус и вышли к воротам возле Темпля, где людской поток мчался уже не в таком неистовом темпе.

Ламприер начал собираться с мыслями, чтобы отпустить замечание о привычке горожан налетать друг на друга, но тут Септимус неожиданно вильнул влево, шепотом приказав ему следовать за ним. Путь Ламприеру загородил огромный субъект, державший в руках корзины с перепуганными цыплятами. Ламприер попытался обойти его со спины, но тут некий совершенно пьяный молодой человек закачался, стоя у него на пути и глядя вокруг посоловевшим взглядом.

– Септимус! – позвал Ламприер.

Пьяный опасно качнулся в его сторону.

– Себдимус? – насмешливо передразнил он.

– Нет, я… Простите, это мой приятель. – Ламприер потерял из виду черную фигуру.

– Это мой приятель, – сказал пьяный. – Где он? – Они уже вдвоем стали тщетно вглядываться в толпу.

– Здесь, – раздался голос, и оба, повернувшись, увидели улыбку Септимуса. – Вы пьяны, Уолтер, – обратился он к человеку, столкнувшемуся с Ламприером. – Вдрызг, мертвецки, как зюзя.

– Немножко навеселе, – согласился Уолтер. – Одолжите мне гинею. Добрый вечер, – последнее было адресовано Ламприеру.

– Идите домой, Уолтер, – сказал Септимус.

– Спокойной ночи, всего наилучшего и скатертью дорога, – пробормотал Уолтер. – Не одолжите мне ваши очки? – Он захихикал и, шатаясь, стал проталкиваться сквозь толпу.

– Я не подозревал, что вы знакомы… – начал Ламприер.

– Уолтер Уорбуртон-Бурлей, пьяница, развратник и мой добрый приятель, но в столь ранний час мне еще не до веселья. Я пытался избежать встречи с ним.

Ламприер кивнул, и они продолжили свой путь по направлению к Ченсери-лейн, где размещалась контора «Чедвик, Скьюер и Соумс».

Когда они свернули на большую широкую улицу, Ламприер сразу заметил, что здания здесь отличаются от тех, которые он видел до этого. Более однообразные, более строгие. Белые стены домов, стоявших по обе стороны улицы, были испещрены маленькими зарешеченными окнами, за которыми что-то усердно выводили своими красивыми почерками переписчики, а с верхних этажей время от времени высовывались головы джентльменов в париках, словно желавших убедиться, не оторвались ли еще их одиночные помещения от всего дома. Одинаково одетые джентльмены составляли большую часть прохожих на этой улице, и двигались они оживленными группами по четыре-пять человек, хотя одинокие фигуры тоже были представлены здесь в изобилии.

Септимус, по-видимому, находил особое удовольствие в том, чтобы врезаться в самую середину групповых разговоров. Вслед ему летели гневные протесты, Ламприеру ничего не оставалось, как шагать за ним, стараясь, хотя по большей части безуспешно, делать вид, что он не имеет ничего общего с причудами своего спутника. Когда они почти достигли конца улицы, Септимус направился ко входу одного из домов. В дом вела каменная лестница, однако они обогнули ее и через такую же дверь, как на фасаде, вошли в маленький внутренний дворик. В нужную им контору можно было попасть, миновав еще одну лестницу в дальнем конце двора, которую Септимус преодолел, перешагивая сразу через две ступени. На верхней площадке он настойчиво постучал в дверь, которую открыл маленький круглый человечек с пером в руках.

– Да? – спросил он с отсутствующим видом, явно думая о чем-то другом, но тут же спохватился и пригласил их войти.

Септимус был знаком и с этим клерком. Зайдя в прихожую, он похлопал его по плечу и представил Ламприеру как «почтенного Пеппарда».

Рабочий кабинет почтенного Пеппарда представлял собой короткий коридорчик с окном на двор. Посередине коридора стоял огромный письменный стол, за ним – стул Пеппарда. Вдоль всей противоположной стены тянулась скамья. Пеппард, таким образом, работал, сидя спиной к окну. В дальнем конце помещения виднелась дверь с табличкой, надпись на которой гласила: «Юэн Скьюер, поверенный». Септимус решительно шагнул к ней.

– У него посетительница. – Приподнявшись со стула, Пеппард успел остановить Септимуса, который уже взялся за дверную ручку. – Мне очень жаль, но, боюсь, вам придется подождать, – извинился он.

Септимус чертыхнулся. Ламприер опустился на скамью, а Септимус принялся мерить пол взволнованными шагами, явно взбешенный задержкой. Подойдя к двери, он приложил к ней ухо.

– Вы уверены, что он действительно занят? – раздраженно спросил он. Пеппард оторвался от своей работы.