Алексей Комов - Премьера без репетиций

Астахов понял, что Петр Николаевич вышел на основную тему разговора, зачем он, собственно, и пришел.

– Неизвестных, согласен, хватает, – сказал он. – Действительно, странная банда. Вы обратили внимание: они упорно держатся в глубине болот, рядом с линией временной границы?! Как привязанные. Ни разу не напали ни на склады, ни на магазины, ни на армейские обозы. Нет у них чисто уголовных проявлений. Нет, и все! Кстати, болота для них и так пока неплохая защита, а они убивают советских работников в деревнях около болот. Предпринимают дополнительные меры предосторожности? Засады они обходят так, как будто заранее знают, где те расположились. Почему их не волнуют вопросы продовольствия? Чувствуется профессиональная рука…

– Вот-вот! Все откроет, все разоблачит этот сопливый мальчишка. Художник, видите ли! Да они его раскрутят в момент. Я с ним, вот ведь какое дело, серьезно разговариваю, а он… Ни тебе четкости, готовности… – Петр Николаевич махнул рукой.

– Ну, положим, тут и опытный человек не сразу разберется. А вот насчет наивности… Не думаю! Подполье – хорошая школа. Додумался же он наладить связь подпольных райкомов, передвигаясь с цирком.

– Связной хороший, кто ж спорит. – Рябов не сдавался. – Но здесь он сам будет и командиром, и связником. Один против всей своры. Потянет ли? Рискованно…

– Рискованно? – задумчиво переспросил Астахов. – А как в нашем деле без риска? Да и не один он будет. Там, как вы помните, есть наш человек. Не очень опытный, но все же двое… И потом, что у нас за разговор о Кислякове, словно он ничего не знает и не умеет? Вспомните, вышли мы на него по рекомендации товарищей из Компартии Западной Белоруссии, знающих его по подполью. Не случайный человек. Хорошо знаком с законами конспиративной работы и, самое главное, имеет опыт выявления пособников и провокаторов дефензивы.

– Да-да, – вяло кивнул Рябов. – Но не помешает ли ему то, что он там, в деревне этой, практически свой?

– Ну, не скажите, – горячо возразил Астахов. – Чужой, ни с того ни с сего появившийся у болот, насторожит банду. Они его просто ликвидируют, не разбираясь. Должны же быть у них свои люди в ближних деревнях. А наш парень местный. Легенду и придумывать не надо – переработать немного биографию, кое-что добавить, кое-что убрать. Ему проще выявить осведомителей банды и хотя бы примерно установить место расположения ее базы. Все! Ну, возможен вариант прямого контакта. Вот тут-то и сыграет свою роль то, что он местный. Легенда поможет, опыт..

– Сергей Дмитриевич, но у нас там есть человек. Может, лучше ему доверим? Постарше все же…

– Не в годах дело. Здесь опыт нужен, сила. А тот человек будет хорош как помощник. Самостоятельное задание ему нельзя давать. Не справится. – Астахов потянулся за папиросой, закурил и уже чуть грустно добавил: – Я бы с большим удовольствием отправил его в Москву, пусть лучше там борется за новые пути в искусстве, чем здесь ползает по болотным тропинкам. Но обстановка, Петр Николаевич… Не нравится мне активность наших новых соседей по границе… Как бы…

– Ну это вы уж слишком, – вскинул брови Рябов. – Сразу о войне?! Не посмеют!

– Как знать? Я бы только радовался, если бы ошибся. Но банда! Банда… А вдруг это совсем не банда…

Петр Николаевич удивленно посмотрел на своего начальника. Переутомился? Но тот спокойно и задумчиво еще раз просматривал последние донесения из того района.

– Как же вот это? – Петр Николаевич показал с бумагах подчеркнутые строчки.

– Верно, взяли антиквариат, картины, особо ценные ювелирные изделия. А может, нас этими мелочами отвлекают? Посмотрите, они были замечены охраной около аэродрома. Не вступая в перестрелку, отошли. Есть случаи безвестного исчезновения военнослужащих в границах предполагаемого района действия бандгруппы. Это на северо-запад от болот. А на юге? Сделана попытка проверить систему охраны линии временной границы и назад, в болота… Потом сунулись к железнодорожному разъезду. Их и там отогнали. И снова они растворились в болотах, как туман.

В интересных местах они появляются, вы не находите? Это похоже на работу своеобразной разведывательно-диверсионной группы. Такие засылаются во время военных действий. И, может быть, у них на границе «окошко» есть, через которое они поддерживают связь с немцами?

– Это же упрощает все наши действия, – Рябова тоже озарила мысль. – Никого не надо посылать. Подключаем войска. Прочешем и уничтожим.

– Тогда уж и флот подключим для размаха. – Астахов чуть рассердился, но сразу же взял себя в руки. – Извините… Вы забываете про болота, плохо известные нам. Десяток опытных людей там уничтожат батальон. Пока не подморозит, мы туда с крупными силами не сунемся. Да и какие крупные войсковые операции на виду у немцев! Линия границы только-только устанавливается. Они сразу шум поднимут – провокация, нарушение! Войска привлекать надо, но для групп прикрытия, чтобы перекрыть им ходы-выходы.

– Да! Вот, значит, какие дела. Ладно, я пока свяжусь со школой, пусть подготовят все необходимое. Завтра съездим.

– Если он согласится на наше предложение…

– Ну, это я возьму на себя. Комсомол подключим, общественность…

– Нет. Здесь каждый сам должен решать, без общественности…

Странным мужиком был Аким. Вроде как все. А вроде и сам по себе. Лет шесть, как он пришел в эту деревню. Сутулый, с редкой порослью на голове, с какими-то несуразно длинными руками. Купил здесь задешево хатку и зажил со своей бабой.

Чего где миром делали, Аким был с мужиками заодно. А своим не стал. Так, почесать язык да самогонки выпить. И то все больше отмалчивался, слушал. Попервости ходили по деревне толки, что хранит он какую-то тайну. Но со временем о тайне говорить перестали. Аким прослыл просто нелюдимом: всегда себе на уме. Чужих к своим думам не подпускал. Да что чужих – жену разговорами не баловал. Больше о хозяйстве речь вел.

А уж на что та внимательной к нему была. Баба она заметная – высокая, на полголовы выше Акима, издалека – так вообще красавицей казалась. Не то чтобы любила она своего Акима – какая здесь любовь с их-то жизнью. Так, привязалась к мужику с годами. Не осталось на белом свете у нее родни. Он ее еще девчонкой взял, когда родителей в холодный и голодный год схоронила. С тех пор с ним. Прикипела.

Шесть лет прошло, а Аким все не мог свыкнуться со своей ветхой хаткой. Не становилась она родной. Никакие заботы ей уже не помогали. Поначалу он пытался что-то подправить, подновить. Потом махнул рукой. Авось не развалится до скончания его века. Поставил подпорки, забил сухим мхом щели между бревнами. Так и жил. Даже засов делать не стал. На вопросы мужиков неизменно отвечал: