Раиса Клеймёнова - Мы – дети войны (сборник)

И далее маршал Жуков подробно рассказывает, как Сталин вынудил и военных, и членов Политбюро обойти в принятом документе вопрос о приведении войск в полную боевую готовность:

«Я прочитал проект директивы. И. В. Сталин заметил:

– Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос ещё уладится мирным путем. «Надо дать короткую директиву, в которой указать, ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей, войска пограничных округов не должны поддаваться» (выделено Жуковым).

Наконец угодная Сталину, эта роковая директива была сформулирована».

Эта противоречивая (и преступная – Л. С.) директива, предписывающая, с одной стороны, «быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев…», а с другой стороны, «не поддаваться ни на какие провокационные действия…» была передана в воинские округа. Передача её закончилась в 00. 30 минут 22 июня 1941 года. Но навряд ли она успела дойти до тех, кто осуществлял оборону. Ведь для того, чтобы командующие военными округами её поняли, директиву следовало дешифровать и затем только довести до подчинённых подразделений. И Жуков справедливо в заключение делится своим соображением: «Директива… могла запоздать и даже не дойти до тех, кто завтра утром должен встретиться лицом к лицу с врагом » (Курсив Жукова). Понятно, что директива не успела дойти до обречённых подразделений, охранявших границу (Г. К. Жуков. Воспоминания и размышления. 10-е изд. М, 1990.Т. 1. С. 349–372).

Помню, в Кронштадте кто-то рассказал мне историю, казавшуюся неправдоподобной. Чтобы выбить немцев из Петергофа (дворцового пригорода Ленинграда) была, якобы, предпринята «психическая атака» (задуманная кем-то явно под впечатлением знаменитой сцены «психической атаки» из фильма «Чапаев»). Отряд курсантов морских училищ в парадной форме на катерах должен был быть доставлен к побережью у Петергофа и с ходу захватить его.

Рассказу, понятно, я не поверил. Мне, вовсе не специалисту в области военной стратегии, такая операция казалась безумной – губить людей ради заведомо невыполнимой задачи есть преступление. Утверждаю, что подойти незаметно к низкому берегу Петергофа невозможно. Немцы оттуда просматривали Финский залив на много километров. В середине сентября наш тральщик даже в устье Невы подвергался обстрелу из Петергофа. Кто же мог придумать такое: «напугать» немецкий гарнизон «психической атакой»?

Но вот, читаю мемуары Г. К. Жукова: «В районе Петергофа… был высажен морской десантный отряд… Моряки действовали не только смело, но и предельно дерзко. Каким-то образом противник обнаружил подход по морю десанта (А как можно не заметить движущиеся к берегу катера?!) и встретил его огнём еще на воде. Моряков не смутил огонь противника. Они выбрались на берег, и немцы побежали. К этому времени они уже хорошо были знакомы с тем, что такое «Шварце тодт» («чёрная смерть»), как они называли нашу морскую пехоту. Увлёкшись первыми успехами, моряки преследовали бегущего противника, но к утру сами оказались отрезанными от моря. Большинство из них пало смертью храбрых. Не вернулся и командир героического десанта полковник Андрей Трофимович Ворожилов» (Г. К. Жуков. Воспоминания и размышления. Т. 1. С. 179–180).

Может быть, Г. К. Жуков только слышал об этом, и это преступление было совершено до его прибытия на Ленинградский фронт? Нет! Он был свидетелем этой кровавой авантюры. А может быть, и инициатором её? Сталин 5-го (?) октября 1941 г. велел Жукову «незамедлительно вылететь в Москву». Жуков обещал 6 октября утром быть там. «Однако ввиду некоторых важных обстоятельств на участке 54-й армии… и высадки десанта моряков Балтфлота на побережье в районе Петергофа 6 октября я вылететь не смог» (выделено Жуковым. См. Там же. С. 202).

Не верится и в голове не укладывается. Но сколько сегодня мы знаем фактов о напрасных потерях, поспешных или преступных приказах, обрекающих людей на гибель без смысла. Сколько примеров безответственности за человеческие жизни накопилось за годы войны. И это отношение к людям – порождение той властной системы, что сложилась в предвоенные годы в нашей стране. И до сих пор преступления её не осознаны вполне и не сосчитаны.

Эти солдатские письма-треугольнички 67 лет пролежали в нашей старой шкатулке с семейными документами. На конверте, в котором они хранились, рукой моей мамы Михеевой (Лавровой) Анны Михайловны написано:

«Письма с фронта 1942–1943 года от неизвестного мне солдата, Икона Алексея Константиновича, знакомого по переписке и моей посылке с работы на фронт. Ему нужно было писать и поддерживать мечту о конце войны, веру в победу и жизнь. Мои письма были, как он пишет, “радостью из тыла”, “мечтой о будущем”».

Всего 12 писем, полустёршихся на сгибах, написанных карандашом в перерывах между боями и ранениями.

Но эти несколько писем, короткая щемящая история оборвавшейся на войне жизни незнакомого нам человека – часть истории нашей семьи. И, наверное, часть Истории тоже.

Вот эти письма: [1] Стиль писем полностью сохранен, сделаны только небольшие сокращения.

13 ноября 1942 года

Здравствуйте, многоуважаемая Аня!

Вы, может быть, удивитесь моему письму, тем более от незнакомого Вам человека, военного, защитника нашей великой Родины. Дело в следующем. Вашу посылку я получил в день Октябрьской революции. В ней была записка… Надеюсь (стерлось)… в записке полностью оправдаются, что в следующем году Октябрьскую будем праздновать в мирной обстановке, и много будет радости в кругу своих знакомых, друзей, семей… Но у кого нет ни родных, ни знакомых, тот будет радоваться, что наша Родина в безопасности, и приступит к мирному строительству. И ещё я хочу выразить Вам свою мысль, что в Вашей записке есть пара строк, которые в мороз дают теплоту сердцу под серой шинелью. И каждое ласковое слово является символом к победе, и ты чувствуешь, что есть сердце, которое так же заботится о тебе.

У меня есть просьба к Вам:

Первая – ответить на моё письмо; вторая – заиметь с Вами переписку и познакомиться поближе.

Кто Вы, сколько Вам лет, где работаете?…

Тогда, со своей стороны, дам Вам полное описание.

Сейчас только скажу, что… моя местность, откуда я родом, временно находится под врагом. К тому же я одинок, и родных (сейчас) и знакомых у меня нет. Роста я среднего, брюнет. Если Вы мне ответите и будете согласны вести переписку, пришлите своё фото. Может быть, будет дружба, а также мы с Вами когда-нибудь встретимся.