Георг Борн - Записки штурмовика (сборник)

Когда наш командир ушел, началась болтовня. Один парень стал уверять, что Гитлер никогда не будет канцлером, что Шлейхер хитрее его и что мы останемся в дураках. Гитлер все время говорит о легальности, в то время как нужно устроить национал-социалистскую революцию. Берлинские штандарты могли захватить президентский дворец и разоружить полицию. Рейхсвер не стал бы стрелять в нас. Один из штурмовиков рассказал, что у него есть в рейхсвере брат, солдат, так, по его словам, против Гитлера только генералы и полковники, а многие солдаты за национал-социализм. В казармах рейхсвера солдаты читают наши газеты и листовки. Есть и такие, которые интересуются тем, что пишут коммунисты. Но, если у кого найдут коммунистическую литературу, того не только выбрасывают из рейхсвера, но и отдают под суд.

Мне иногда тоже кажется, что мы напрасно теряем время. Гитлер должен был бы собрать все свои штурмовые отряды и начать поход на Берлин. Так, говорят, сделал Муссолини в Италии. В конце концов мы ничем не рискуем, разве только шкурой; зато будет настоящая драка. Какие ни есть коммунисты, но я думаю, что, если бы мы выступили против генералов и капиталистов, они бы нам не мешали.

Говорят, что когда Гитлер узнал, что его обманули, он хотел немедленно мобилизовать СА, но ему не дали этого сделать Геринг и Геббельс. А вдруг они изменники? Я, конечно, в политике ничего не понимаю, а наш вождь все знает; может быть, он и не напрасно ждет. Но мне что-то не нравятся разговоры среди СА; у нас еще ничего, а вот в одиннадцатом штандарте, говорят, дело пахнет бунтом. Штурмовики прогнали своего командира, к ним приехал сам Гитлер, который со слезами на глазах уговаривал их потерпеть и верить ему.

Две недели я не брал в руки карандаша. За это время произошло много интересного. Транспортные рабочие Берлина начали стачку; забастовали шоферы автобусов, машинисты городской железной дороги и подземки, многие шоферы такси. Коммунисты здорово организовали это дело. Наши ребята требовали, чтобы НСБО [15] НСБО – «Национал-социалистише бетрибсцеллен организацион» – национал-социалистская организация производственных ячеек . – Примеч. ред. участвовали в стачке. В то время как транспортникам сокращают заработную плату, в городском управлении каждый день раскрываются все новые мошенничества, чиновники набивают себе карманы, покупают виллы и автомобили. Недавно «Ангрифф» писал, что один социал-демократический советник продал еврею Шенкеру все берлинские пристани по Шпрее и каналам. Шенкер заплатил за это городу лишь полтора миллиона марок, а на пристанях только баржи и доски стоили около трех миллионов марок.

Сначала наши руководители были против стачки. Тогда в НСБО и СА началось брожение, кое-кто кричал об измене программе. И только после этого национал-социалисты получили разрешение от руководства участвовать в стачке. Интересно было смотреть, как тысячные толпы людей шагают пешком по улицам. Как только появится автобус, его живо опрокидывают. Несколько шоферов, которые пожадничали и выехали на работу, получили по заслугам – от их такси остались одни обломки. Полиция разъезжала в своих грузовиках с карабинами между колен. По-моему, это самый подходящий момент для того, чтобы мобилизовать СА. Мы бы захватили Вильгельмштрассе [16] Вильгельмштрассе – улица, где помещается президент . – Примеч. ред. , Бендлерштрассе [17] Бендлерштрассе – улица, где находится военное министерство. – Примеч. ред. и Александрплац [18] Александрплац – площадь, где находится полицейское управление . – Примеч. ред. . Но наши командиры уговаривают нас не делать глупостей и не вмешиваться в политику. СА – это солдат, а политикой должны заниматься другие. Если солдат лезет не в свое дело, то он уже не солдат, а дерьмо.

Стачка кончилась, но как-то непонятно. Много народу арестовано, но все это коммунисты. Говорят, что наши представители голосовали против продолжения стачки. Кто это им позволил? Настроение у нас в штандартах все хуже и хуже. Все ходят злые, каждый день ссоры и драки.

Я третьего дня подрался с одним студентом, он поступил в СА уже после меня. Сначала у нас зашел спор о стачке, потом он меня назвал большевиком и рабочей свиньей. Я рассвирепел, пустил ему красную юшку. Он хотел пырнуть меня ножом. Я полез в карман за маузером. Нас разняли.

Все смотрят друг на друга волком. Один парень, очень молчаливый и насупленный, исчез из казармы; говорят, что ушел к коммунистам. Некоторые наши штурмовики приносят «Шварце фане» Отто Штрассера и журнал Стеннеса [19] Отто Штрассер и Стеннес – руководители двух радикальных национал-социалистских групп, отколовшиеся от национал-социалистской партии до прихода Гитлера к власти . – Примеч. ред. .

Вчера была выдача денег, и нам выдали только по три марки на неделю. Фон Люкке объяснил, что у нас в кассе нет денег и что Гитлер уже задолжал несколько миллионов марок. Кто это ему, интересно, дал столько денег взаймы? Как я понимаю, это делают банки, а ведь мы с ними боремся.

Леман, который говорит обычно только о жратве и пиве, вдруг начал скандалить:

– Нам не дают монеты, а вожди покупают автомобили.

Фон Люкке налетел на него, но, к моему удивлению, Лемана поддержали многие ребята, и фон Люкке сразу изменил тон:

– Берите пример со Шредера – он настоящий национал-социалист и не будет из-за брюха изменять вождю.

Потом он что-то говорил о германском идеализме и еврейском материализме, но я этого не понял.

Вечером Карл Гроссе рассказывал, что у нас наверху неладно: некоторые вожди, как, например, Фрик, считают, что Гитлер должен был согласиться хотя бы на пост вице-канцлера. Это все же лучше, чем ничего. Может быть, удалось бы получить еще какие-нибудь посты в правительстве и наскрести денег для прокормления СА. Другой вождь, наш главный начальник Рем, называет всех трусами и обещает разгромить половину Берлина со своими СА.

Я думаю, что Рем прав: если бы нас только вывели на улицу, мы набросились бы на всех, как голодные волки. Говорят, что в одном Берлине есть несколько десятков тысяч СА. Но как бы то ни было, я буду исполнять приказания и не изменю Гитлеру. В 1924 году он был разбит, так как его предали. Я пойду с ним. Главное, чтобы все скорее решилось, очень уж трудно ждать. Дросте говорит, что скоро потечет кровь и покатятся головы.

Я спросил Дросте, кем он хочет быть в «третьей империи». Он ответил, что полицейским офицером. А я даже и не думал до сих пор, кем хочу сделаться после нашей революции. На завод мне уже идти не хочется; самое лучшее остаться в СА, например, в качестве начальника штурма. Но все это пустяки. Главное – уничтожить всех врагов германского народа и выполнить нашу программу, тогда все будет в порядке.