Николай Дмитриев - Горький сентябрь

– Восемь лейтенантов, – тут же доложил тот.

Астахов прикинул, как их использовать, и сказал:

– Я считаю, пора формировать маршевую колонну. – А потом, глянув на обмотанную тряпками ногу комполка, спросил: – Вы командовать сможете?

– Смогу, – и как бы в подтверждение майор сильнее опёрся на палку.

Капитан собрался было обсудить детали, но тут его внимание отвлекли длинные гудки трёх появившихся на шоссе грузовиков. Астахов решил, что они требуют освободить дорогу, но всё оказалось не так. Едва первый ЗИС затормозил прямо перед броневиком, из его кабины высунулась молодая женщина-военврач. Была она вроде как не в себе и, обращаясь к комполка, крикнула:

– Товарищ майор! Это машины медсанбата! Дайте бензина!

Сразу поняв, в каком она состоянии, майор, переглянувшись с Астаховым, тут же заверил женщину:

– Дадим, непременно дадим, сольём из других машин. – И деловито уточнил: – У вас медперсонала сколько?

– Я одна… – устало опустив голову, женщина начала тереть ладонями щёки, но заметив краем глаза тряпки на ноге майора, вскинулась: – Вы ранены?

– Это потом. Сейчас нам туда, – и встав здоровой ногой на подножку ЗИСа, майор палкой указал направление к роще.

Машины медсанбата отъехали, и Астахов, воспользовавшись передышкой, задумался. Движение по шоссе затихло, а значит, ждать ещё кого-то смысла не было. Однако капитан продержал КПП на шоссе ещё минут сорок – за это время в рощу отправили всего-то человек двадцать отставших, и Астахов решил, что пора сниматься.

Капитан уже хотел дать команду, как вдруг не отходивший ни на шаг от капитана сержант тронул его за рукав.

– О, гляньте-ка, ещё кто-то едет…

И точно, к КПП быстро приближался ЗИС-5», битком набитый какими-то военными. Судя по тому, что грузовик и не думал снижать скорость, его пассажиры, видимо, рассчитывали прорваться через КПП силой. Сержант, первым догадавшийся об этом, подал сигнал, трижды стукнув прикладом автомата по бронированному капоту БА-10. Стартёр тут же взвыл, мотор завёлся, и броневик рывком выехал на дорогу, полностью перегородив проезд.

ЗИС-5 тормознул так, что задние колёса занесло вбок и остановился, не доехав до КПП метров сорок. Сидевшие в кузове военные вскочили на ноги и разом принялись что-то кричать, недвусмысленно грозя оружием. Астахов приоткрыл дверцу броневика, чтобы отдать приказ, но тут на дороге поднялась беспорядочная пальба. Стреляли с грузовика. Одна из пуль, то ли прицельная, то ли шальная ударилась о броню рядом с головой капитана и, взвизгнув, ушла рикошетом в сторону.

Укрывшиеся за броневиком бойцы дали залп, и ЗИС-5, круто развернувшись, помчался обратно. Кто там ехал в грузовике, было не ясно, но Астахов, не колеблясь, распахнул дверцу броневика и крикнул командиру машины:

– Огонь!

Пушка выстрелила прямо над головой капитана, заставив его инстинктивно пригнуться. Снаряд угодил точно под дифер, и взрыв скинул грузовик в кювет. Все, кто там уцелел, выскочили из машины и, как зайцы, порскнули в разные стороны. Сержант, явно собравшийся броситься в погоню за посмевшими стрелять беглецами, крикнул Астахову:

– Товарищ капитан, это ж диверсанты!

Секунду Астахов колебался, но потом всё-таки предположил:

– Да нет, скорее мародёры…

– Может быть… – неохотно соглашаясь, пожал плечами сержант и перекинул ремень автомата через плечо.

Понимая, как внезапная пальба на дороге будет воспринята в уже наверняка изготовившейся к маршу колонне, Астахов приказал:

– Снимаем КПП! Все в рощу!

По той же команде броневик, разворачиваясь, съехал на обочину, и тогда капитан, втиснувшись в открытую боковую дверцу БА-10, кивнул водителю:

– Давай!

Комполка встретил Астахова всё ещё с палкой, но теперь его нога была аккуратно перевязана и обута в опорок, сооружённый из кирзового сапога с обрезанным голенищем. Увидев уже сформированные подразделения, Астахов первым делом поинтересовался:

– Бензина хватит?

– Да, – майор странно хмыкнул. – Тут у одного запасливого товарища в кузове полная столитровая бочка нашлась…

– Отлично, – обрадовался капитан и, достав карту, показал маршрут: – Вот комдив приказал так ехать.

– Разумно, – согласился майор, – лучше двигаться стороной, а то на шоссе ведь авиация прищучить может.

– Вот только опасаюсь, как бы нам наши машины руками толкать не пришлось, – посетовал Астахов.

– Ничего, машины руками толкать легче, чем бомбы ловить, – пошутил майор и сразу посерьёзнел. – Ну что, капитан, двинули?

– Двинули, – согласился Астахов и заключил: – Если ничего серьёзного не произойдёт, к ночи через Днепр переправимся.

Прозвучала команда, колонна двинулась, и Астахов подумал, что теперь они будут обороняться за Днепром…

Свежесформированная дивизия выходила на оборонительный рубеж. Доброволец Сергей Галушко, вымахавший под метр девяносто, оказался в первой шеренге и теперь упрямо шагал, то и дело смахивая с лица заливавший глаза пот. Прямо перед собой Сергей видел спину взводного, призванного из запаса младшего лейтенанта, и замечал, как у того на плечах из-под ещё не обмявшейся гимнастёрки тоже проступают тёмные пятна.

Вообще-то бойцу Галушко пока ещё не исполнилось восемнадцати, однако его год был призывным, и Сергея, как добровольца, без особых проволочек зачислили в пехотную роту, в тот же день выдав оружие. На их взвод пришлось две винтовки СВТ для сержантов, а остальные получили обычные трёхлинейки, часть из которых оказалась чуть длиннее, и приклад этих винтовок имел некий благородный отлив. Именно такая винтовка досталась Сергею, и, когда он полюбопытствовал, отчего так, один из бойцов его взвода, пожилой и, скорее всего, бывалый, усмехнулся:

– У тебя, цуцик, винтовочка-то ещё царская…

После таких слов Сергей старательно выложил кожаный погон, и винтовка села у него на плече как влитая. А вот с обмундированием и амуницией всё было не так гладко. Брезентовый ремень, оттянутый двумя подсумками, норовил съехать набок, паркие кирзовые сапоги из-за неумело намотанных портянок натирали ноги, а свёрнутая в скатку шинель на марше неприятно ёрзала по щеке. Впрочем, со скаткой Сергей управился. Он достал свой носовой платок и обмотал им середину скатки так, чтоб грубый шинельный ворс не касался кожи.

Марш длился уже более шести часов, усталость всё сильнее напоминала о себе, и тут вдоль колонны пронеслась долгожданная команда:

– Привал!..

Когда рота, остановившись, расположилась у края худосочной рощи, Сергей стащил с себя казавшуюся теперь хомутом скатку и угнездился в ней, блаженно привалившись спиной к шершавому стволу дерева. Веки у него тотчас опустились, и какое-то время боец был в полудремотном состоянии.