Нибин Айро - Круги от камушка

– Костя? Коостяаа? Ау-у?

Хай пошевелился. Ужас уходил, злоба не возвращалась, в башке стало дымно, смутно и прохладно. Не говоря ни слова, он повернулся и пошел к выходу.

«Сумку свою подхватил», – машинально отметила Нелька. – «Значит, в сознании».

– До свидания, Нелли Наумовна.

Дверь закрылась мягенько, без стука.

Молчал класс, молчала учительница. В молчании досидели до звонка, молча стали собираться. Нелли встала. Голос прозвучал неожиданно тускло:

– Ребята, выучите сами то, что я недосказала? Хорошо?

Под недружные «да» и «конечно» она выбрела из класса. «Есть сегодня еще уроки? Да, еще один у десятых. Отпрошусь, скажу – плохо мне. Валерьевна нормальная, поймет.»

«Что ж я сделала-то, а? Чем он меня так взбесил? Не самый же урод, есть хуже…»

Костик сидел за компом и просматривал отредактированную запись. Собственное лицо и возможные приметы он, где можно, вырезал, где нет – заретушировал как следует. Катькино – наоборот, выделил порезче. Крутая, кстати, камера в этой мобиле, хоть вообще ее не отдавай.

Неделю ковырялся, на все забив, зато теперь…

Что «теперь» – пока было неясно. План не вырисовывался. Выяснить адрес и в почтовый ящик письмо кинуть? Не, рискованно: девка реально боевая лошадь, а ее бывшие одноклассники нынче – серьезные ребята. Ладно бы еще ее собственные фото, а тут сеструха, за сеструху она геноцид устроит.

Катюху жалко, кстати. Только начали с ней, и сразу все закончится. Узнает – не простит. А девчонка классная, вообще-то.

За последние дни, порывшись в обостренной стрессом памяти, Костик, кажется, начал нащупывать истоки всего этого бреда. Вспомнил даже тот случай, когда Катьку после школы встречала приехавшая сестра, а они с пацанами по привычке набросились и принялись рыжую-конопатую доводить до слез. Ритуал у них такой был в то время. Выражение лица сестры (как и само лицо) память, разумеется, не сохранила – он тогда на другое смотрел – но имелись основания заподозрить, что его-то это лицо тогда запомнило. А через несколько лет явилось в школу в колпаке палача и устроило обидчику показательную казнь.

Ну не дура, а? Кто в пятом тире седьмом классах девчонок за косы не дергал, покажите мне этого святого идиота?!

Правда, потом еще была эта история с выпускным, налакавшейся шампусика Баранкой и внеплановыми поцелуями в ночных кустах за рестораном (надо ж было Леське имено в этот день застрять в Энске – чего ее туда вообще понесло!) Каковые поцелуи – ежу понятно – плавно и стремительно переросли в обжимания, а обжимания, в свою очередь… короче, хорошо, что успел выдернуть вовремя. А то был бы им десятый класс, гы. Ей в роддоме, ему на зоне. Учитывая ту историю с Тохином в восьмом – точно загремел бы. Мамка у сестричек – божий одуванчик, но вот старшая пошла явно не в маму. Что ж там за папа Наум такой был, интересно?.. Ладно, проехали.

Но если даже допустить, что Катька все растрепала сеструхе – ну и что? И что, вашу мать?? Никто ж не заставлял, сама вешалась! Что, раз восемнадцати нет – так сразу яйца резать? Ну так давайте всем тогда уже: на том же выпускном, в тех же кустах и Вася-еще-не-культурист свою обожаемую Вил… Виолу валял, и «параллельная» Леночка с «непараллельным» Ромочкой стонали, и даже, по рассказам, кого-то с Байковой видели. («Кто-то», правда, так и остался неизвестным героем: когда к одиннадцатому классу Светка наконец превратилась из советского пупса в китайскую копию Барби, выяснять подробности давней истории уже всем было лениво. Может, Бэтмен пролетал, а может, шампанский глюк. Сама Байкова об этом не распространялась).

«Не, психованная она, точно». Хай вспомнил бешеную тьму в Нелькиных глазах, и поежился.

«Ничче», – проговорил он мысленно. – «На всякую хитрую гайку найдется болт с левой резьбой.»

– Нелли Наумовна?..

Нелька дернулась. Вечер же, восемь почти, что этот козел тут делает?

– …Нелли Наумовна, погодите секунду. Я спросить хотел кое-что.

Козел подошел, глядя явно заискивающе. Извиняться, что ли, собрался? Что это у него в руках?..

Некоторое время длилась немая сцена. Учительница отупело смотрела на всунутую ей в руки фотографию, ученик слушал звон в ушах и против желания прощался с жизнью. По крайней мере, с жизнью человека с руками, ногами и еще кое-чем важным и нужным.

…Голос был едва слышен, без интонаций и выражения. Как у робота, объявляющего сумму на банковском счету.

– Это что?

Вдохнуть поглубже…

– А вы сами не видите?

– Ну и… что теперь? – так же мертво.

Внутри у Хая кто-то громко и радостно произнес: «Оп-па!». Вечер обещал быть томным.

– Теперь? Ну, допустим, давайте сейчас… через пять минут… встретимся у туалета на третьем этаже. Пойдет?

– Ннет.

– Нет?? А у вас другое предложение?

– Я… денег тебе дам… сколько ты хочешь?

– Ой, держите меня. Какие у тебя деньги, дура. Еще варианты?

– Нет… Костик, не надо…

– Слышь, фиг ли ты выпендриваете… выпендриваешься? Секи, сука, что будет завтра: это еще не самая клевая фотка. Вся школа будет обсуждать, до первоклассников!

«Давить, давить ее, чтобы не дернулась! Бля, страшно!»

– Нне надо…

– Да что ты? – Хай наконец позволил себе победительную ухмылочку. Вышло кривенько. – Ва… тебе после такого в этом городе не учить. Сестра-то твоя – шлюха, к ней очередь выстроится. И куда ты поедешь? А?

– Не нааадооо… Кооостииик…

Девушку затрясло, фотография выпала из рук. Вот тебе и вся гордая и неприступная Наумовна. «А я-то боялся!..» Хай подобрал фотку, спрятал в карман, и еще раз внятно проговорил училке в лицо: «Шлю-ха твоя сестра. А ты щас пойдешь на третий, к туалету. Через пять минут не придешь – завтра можешь вешаться».

В грязноватой кабинке женского туалета – шепот, стук локтями о стены, звуки вялой борьбы:

– Да повернись, тебе сказано! Неудобно за сиськи держаться!

– Кооостяа… по… пожаалуйста…

– Бля, какие! Свитер снимай нахер, и рубашку тоже. Да на пол, дура! Дай сюда. Оооу, пиздец просто. Как он у тебя расстегивается? Застежки нет, че за хрень?

– Ссспере..переди… ииии…

– А, во, точно. Ох ну ни фига себе… ой йооо… ни фига себе ты какая… вобще, бляаа…

– Кооостик, ну… ну… не надо…

– Стой смирно, кобыла! Руки убери! Ух, бляя…

Некоторое время из кабинки доносятся только урчащее сопение и всхлипы. Потом стуки возобновляются:

– Юю… юбку… не троонь! не трооонь!

– Чего?! Заткнись, ты! Руки убери, сказал! …Ой, клево как! Куда там твоей мелкой шлюхе.

– Ааааээээ… ааааыыаа…

Да, это определенно была не Катька. С таким роскошным изобилием Костик еще не сталкивался. В порниках видел, конечно, но всерьез не верил. Силикон, мол. Вот тебе силикон!