Натали Деген - Венецианская группа

© Натали Деген, 2016

ISBN 978-5-4483-4294-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Уважаемые дамы и господа! Обратите внимание: „Венецианская группа“, первая половина XVIII-ого века! Стиль Венецианского барокко! Роскошная кровать и шифоньер!»

– А что в ней особенного? – поинтересовалась дама в оранжевой шляпе с пером.

– Ну как, что особенного? Это была непростая задача, – ответил

соседствующий с ней господин в пенсне.

– Какая задача?

– Введение кривой линии в мебельные формы. Ведь древeсина с трудом поддаётся гнутью.

– А зачем её, простите, гнуть?

– Чтобы сформировать изогнутую поверхность. Поэтому тогда и появилась довольно трудоёмкая техника склеивания кусочков фанеры.

Вообще-то, мебель в стиле барокко проста по форме, но тяжеловесна и пресыщена орнаментацией.

– Какой орнаментацией?

– Скажу, если прекратите щекотать меня вашим пером.

– Да кто вас щекочeт, Боже мой! Я же не щекотать вас сюда пришла!

– Ну и не щекотите.

– Hу и не щекочу. Скажите лучше про орнаментацию.

– На ее широких плоскостях, которые образуют панно, и находит себе место богатая инкрустация. Состоит она из тонко переплетающихся завитков.

– Простите, но вы сказали «орнаментация», а теперь рассказываете об «инкрустации». А что же с «орнаментацией»? Или это одно и то же?

– Если вы не щекотите, то нервируете, – ответил господин в пенсне и равнодушно продолжил. – Орнаментация стиля навеяна античным Римом. Пышные завитки акантовых листьев и античные трофеи часто бывают расположены в виде груды военной добычи. Пожалуйста, не отвлекайте меня больше, мне интересно узнать, за сколько она уйдёт.

– Кто?

– Кто-кто?! «Венецианская группа»!

«Три! Продано! Господину в левом ряду!» – победно провозгласил аукциониатор и ударил с силой деревянным молотком, забивая невидимый гвоздь.

– Прослушал! И всё из-за ваших дурацких вопросов! – господин в пенсне с раздражённым видом повернулся к соседке.

Место уже пустовало.

– Ходят тут всякие! Шляпу с пером нацепила, а самой – что рококо, что барокко! Какие там стили, консольерe от шифоньера отличить, наверное, не сможет!

Публика редела, новые хозяева антиквариата медленно и чинно вставали со стульев, пытаясь придать своему взгляду томность и значительность, как и подобает новому владельцу ночного горшка трудолюбивого немецкого бюргера, ничего не подозревающе испускающего в него свою нужду ещё в ХVII веке, совершенно не догадываясь о его будущей исторической ценности.

Деловые люди в рабочей одежде уже сновали в хранилище.

– Меня уносят! Прощайте, друзья! – едва успел крикнуть бельгийский дубовый стул конца XIX века.

– Этого не может быть! Нас разлучают! – взвизгнули французские канделябры тонким полуторавековым голосом.

– Подумаешь, их разлучают! В прошлом месяце Аугсбургский серебряный сервиз на сорок персон распродали по чашечке, – пробурчалa австрийская газетница.

– Вы представляете, мы будем висеть в бане! – голосили пышнотелые двухсотлетние итальянские дамы с гравюры.

– Кто же вам это сказал? – поинтересовался инскрустированный английский стол.

– А где же ещё, вы полагаете, нас разместит этот круглолицый? Мы его уже видели!

– Кого? – встряло дубовое бюро и закашляло тихим благородным голландским кашлем.

– Нового хозяина! – не успокаивались итальянки, начиная стесняться своей наготы. – Лучше бы мы были хотя бы чем-то прикрыты!

– И что бы вам это дало? – наконец прокашлялось бюро.

– Ну, тогда мы, наверняка, всю свою жизнь украшали бы только гостиные!

Можно и столовые. Там всегда что-то происходит.

– Но там же чадит? – донёсся из угла чей-то чугунный голос.

– Просим не путать столовую с кухней! – парировали нагие дамы.

– А что плохого в бане, друзья? – удивился шёлковый английский диван. -Прежние хозяева залезали на меня с ногами! Даже в те дни, когда прислуга не успевала почистить их обувь! Они вновь научились иметь прислугу. Но ещё не разучились залезать на шелка в обуви! А в бане они снимают обувь. И если и залезут на тебя с ногами, то только босиком. Это ещё можно стерпеть.

– Прощайте, друзья! И пусть Господь отдаст вас всех в руки настоящих ценителей искусства! Нас не только уносят! Нас даже пытаются разобрать! Проща… – недоговорила широкая Кровать из «Венецианской группы», когда деловой человек в рабочем костюме отделил от неё её витиевато изъясняющуюся спинку.

«Осторожней! За ножки держите!» – услышала Венецианская Кровать сразу же, как только к ней приделали спинку. Ей показалось, что она проснулась после наркоза, перенеся многочасовую операцию.

– Где мы? – огляделась она.

– Мы в гостинице, – ответил Венецианский Шкаф. – Да и какая разница – где, ведь главное, что мы опять вместе.

– Я нахожу, что здесь не так уж и плохо. Во всяком случае, скучно нам явно не будет.

– В гостинице, конечно, лучше, чем в частном владении.

– Отчего?

– Ну ведь, если с тобой будут обращаться скверно и неподобающе твоему высокому статусу и антикварному возрасту, тебе всё равно придётся терпеть хозяев.

– Пока они не покинут этот мир…

– Или не разорятся. И продадут нас снова. А неаккуратный или грубый гостиничный гость избавит нас от себя уже через пару дней. И можно будет ждать следующего с надеждой на лучшее.

– Я устала от скитаний. Каждый раз я боюсь, что нас разлучат … – вздохнула Венецианская Кровать.

– Не думай о грустном… Что видно из окна? – спросил Шкаф в стиле Венецианского барокко.

– В окне дождь. А может быть, это и к лучшему. Вдруг вид из него настолько страшен, что лучше и не смотреть.

– А ты помнишь вид на мост? В родном Палаццо Редзонико?..

– Неужели ты думаешь, я могла бы забыть наш Палаццо? Или фривольные фрески Тьеполо-сына на его стенах? Как грустно, что мы больше никогда не увидим городские пейзажи Каналетто…

– Мне больше импонировали полотна Гварди.

– Нас никогда больше не разбудит городская колокольня…

– Та, что принадлежала церкви Сан-Самуэле?

– Тише! Кто-то идёт! – прошептала Кровать.

Дверь неожиданно отворилась, и Венецианские тени от Палаццо Редзонико и городской колокольни растаяли в комнате, не оставив и следа, как настоящее итальянское пироженное «тирамиссу» во рту сладкоежки.

Женщина средних лет и небольшого роста вошла в комнату и водрузила своё оранжевое ведро с тряпками на стул, стоящий у стены. Тряпки были плохо выжаты, и вода, смешанная с пылью из соседней комнаты, стала капать на его тканевую обивку.

– Что она делает? – взвизгнула кровать. – Если она и со мной так же будет, я не выдержу! Я прогнусь так, что им останется только выкинуть меня!