Петр Котельников - Меч от Дамокла. Исторический роман. Том II

В первые годы царствования Елизаветы Петровны Тайной канцелярии работы прибавилось: то и дело открывались новые и новые заговоры, вызванные противоборством и интригами приближенных к престолу лиц. В мутной воде каждому рыбку половить хочется. А возможности, если их здорово поискать, всегда находятся. Елизавета Петровна, сохранив жизнь Иоанну VI и его семейству, все время помнила, что ее враги, находящиеся в России, будут, как предлогом, пользоваться восстановлением их на престоле. Опасаться следовало постоянно…

Изредка, уединяясь от толпы придворных, Государыня вспоминала те дни, которые проводила а Александровской слободе, будучи в то время просто цесаревной, не имеющей прав на царский престол, а поэтому и не опасной персоной. Она понимала, что всегда имелась возможность появления чего-то неприятного и даже опасного. Но это было бы тогда просто случайностью не прогнозируемой. Случайность она в расчёт тогда не брала, ведя простую жизнь в деревне, Двор цесаревны был тогда мал, люди проверенные – чего ей опасаться?. Летом жила в легком летнем доме, на зиму перебираясь в зимний, на каменном фундаменте, достаточно хорошо утепленный. Всё рядом, всё под руками: и лес, и речка, луга и поля. В церковь пойти – так она во имя Захария и Елизаветы находилась тут же рядом, под боком. Вокруг был разбит большой сад и цветники. Забыв о своем царском происхождении, она дружила с крестьянскими девушками. С ними песни пела, в легком сарафане по зеленой травушке-муравушке, да босиком, с ними хоровод водила. Да и в других девичьих забавах участие принимала. Сердечными тайнами с цесаревной делились девушки Александровской слободы… А она, охоча была до амурных тайн.

За стол садилась вместе с ними, ела еду простую крестьянскую, подруг пряниками угощала и другими сладостями, в крещении новорождённых участие принимала. В половине изб крестьянских ее «крестники» были. Непоседой была дочь Петра. Надоедали тихие игры – на коня садилась. Знала цесаревна толк в лошадях – любимым развлечением была верховая езда. Любила скорость большую и, не страшась препятствий, неслась вперед, только ветер в ушах песню свою пел. Ездить могла по-татарски и по-европейски… Набегавшись, натопавшись за день, сладко спала до третьих петухов.

Всё это осталось далеко позади. Теперь она ждала, когда подданные Ее Величества императрицы Елизаветы, станут развлекать ее. А между развлечениями временами и страхи пустые стали приходить… Впрочем, так ли уже они были пустыми?.. Стала бояться спать в деревянных домах, опасаясь пожаров, и не тех, которые во время грозы возникают, а поджогов. Боясь смерти и болезней, не терпела разговоров о мертвых и болезнях. Боялась жутко темноты, поскольку во тьме не увидишь, откуда угроза идёт, не спала до самого утра в окружении фрейлин, рассказами разными, ее забавляющими. Сплетнями тоже интересовалась, только подробностями многими разбавляемыми. Засыпала, когда солнечные лучи утренние через стекла окон в спальню начинали проникать. Более всего на свете боялась государственного переворота.

Ну, не странно ли: когда долго думаешь о чем-то неприятном, оно ту же приходит нежданно, негаданно!

Вот и сегодня сообщение о заговоре пришло в тот момент, когда государыня менее всего ждала сообщений о нём. Окружение государыни ждало, когда Елизавета Петровна изволит дать знак о переезде на лето в Петергоф. Уже с прошлого вечера шла подготовка к нему. Составлялись списки вещей, которые следовало с собой взять, чтобы не забыть что-то, понадобившееся государыне в пути. Переезд сопровождался кучей всяких сложностей: помимо одежды и вещей первой необходимости, надо было загрузить телеги мебелью, зеркалами, светильниками… Всё это могло ломаться и биться… Страшил не сам факт повреждений или утраты, а то как воспримет это государыня? А ее действия были всегда непредсказуемыми…

Июль 1743 года, погожее утро, не жарко, дует легкий ветерок. Все телеги загружены, все вещи упакованы. Ждут сигнала Государыни. А вот и она, поддерживаемая камер-юнкером князем Голицыным с одной стороны, и камергером Шуваловым с другой, появляется из дверей дворца. Черный мальчишка-арап в белоснежной одежде, так контрастируемой с цветом его кожи, на вытянутых руках несет шлейф ее платья. Государыню долго усаживают в карету чтобы ей ничто не мешало, чтобы было удобно сидеть. Ну, вот, слава Богу, собрались, наконец. Государыня удобно устроилась в карете лицо ее скрывается за проемом каретного окна… И вдруг, все слышат частый громкий цокот конских копыт. Взмыленная лошадь появляется на площадке перед крыльцом дворца и, как вкопанная, останавливается. Слышен громкий храп коня от боли врезавшихся в губы его металлических удил. Всадник легко оставляет седло, соскакивает с коня и почти бегом направляется к карете государыни, на ходу крича: « Как я рад, что успел застать вас, Ваше Величество!»

Государыня в изумлении. Появление лейб-медика графа Ивана Ивановича Лестока так неожиданно… Ясно, что- то случилось? И по всей видимости чрезвычайно неприятное?.. О радостных событиях, нарушая придворный этикет, так не сообщают. Да и лицо Лестока не обычно, на нем выражение

страха и растерянности. К тому же, он небрежно одет – такого с графом Лестоком никогда не бывало. Государыня не на шутку встревожена и говорит:

Придите в себя граф, и расскажите, что случилось?

С волнением и дрожью в голосе Лесток отвечает:

– Государыня всем нам угрожает опасность! Мне доподлинно стало известно, что обер-шталмейстера Куракина, камергера Шувалова и меня хотят убить… А потом отравить и вас Государыня…

– Кто? – спросила императрица, побелев от страха

– Заговорщики…

– А конкретнее – кто?

– Пока мне известно про одного… Это – Иван Лопухин… но, мне кажется, что нити заговора тянутся к графу Бестужеву…

Упоминание о Лопухиных всегда была неприятно императрице… От них всегда следовало ждать неприятностей. Но сейчас не время заниматься разговорами – следует действовать!

– Распорядитесь, чтобы охрану выставили! – Приказывает Елизавета Петровна камергеру.

Шувалов бросается исполнять приказание императрицы. Ужас охватывает двор. Поездка, естественно, тут же была отменена. Теперь царский дворец напоминает крепость в осаде. Нет привычных движения и шума. Придворные ни днем, ни ночью не смыкают глаз. Куракин и Шувалов заперлись в своих покоях. Около каждой двери теперь стоят часовые. У дверей покоев императрицы постоянно дежурит гвардейский пикет. Часовые сменяются каждые два часа. Томительное ожидание продолжается двое суток. К вечеру третьих был изловлен и взят под стражу первый «злодей». Им оказался подполковник Иван Лопухин. Появилась работа и у следственной комиссии. В нее вошли – генерал-прокурор Трубецкой, лейб-медик Лесток и глава Тайной канцелярии Ушаков. Комиссия приступила к первым допросам.