Сэмюэл Батлер - Путь всякой плоти. Роман

Когда две барышни Элэби изредка приезжали навестить Кристину, то говорили, что жизнь, которую ведут их сестра и зять, – просто идиллия. Как же удачен был выбор Кристины – а вымысел, что она в самом деле сделала некий выбор, быстро прижился в их семье, – и как же счастлив Теобальд со своей Кристиной. Однако же Кристина всегда немного опасалась карт, когда ее сестры гостили у нее, хотя в другое время с удовольствием играла в криббидж или вист, но ее сестры знали, что их никогда больше не пригласят в Бэттерсби, если они упомянут о том давнем дельце, и изо всех сил старались показать себя достойными новых приглашений. Если характер у Теобальда и был довольно раздражительным, он не давал ему волю в отношении их.

Замкнутый по натуре, он предпочел бы жить на необитаемом острове, если б там нашелся кто-нибудь, кто готовил бы ему обед. В глубине души он был согласен с поэтом Поупом, сказавшим, что «величайшее несчастье для человечества – сам человек» или что-то в этом роде. Только вот женщины, за исключением Кристины, были, на взгляд Теобальда, худшим несчастьем. При всем при том, когда являлись гости, он принимал более довольный вид, чем мог ожидать всякий, кто находился за кулисами.

Умея ввернуть в разговоре имена каких-нибудь литературных знаменитостей, которых встречал в доме своего отца, он вскоре приобрел такую репутацию, которая удовлетворяла даже саму Кристину.

Кто, спрашивается, столь integer vitae scelerisque purus 13 13 integer vitae scelerisque purus – непорочен в жизни и от злодеянья чист. Гораций. Оды. I. 22. 1. Пер. З. Морозкиной , как мистер Понтифекс из Бэттерсби? Кто может дать лучший совет, если в делах прихода возникает какая-либо проблема? Кто столь счастливо соединяет в себе черты искреннего, лишенного любострастия христианина и светского человека? Конечно же, мистер Понтифекс. Говорили, что он безупречен в деловых вопросах. Уж если он сказал, что заплатит некую сумму к определенному сроку, то деньги, без сомнения, поступят в назначенный день, а это многое говорит о всяком человеке. Врожденная робость делала его не способным на какие-либо попытки плутовства, если существовала хоть малейшая вероятность отпора или огласки, а учтивость и довольно суровый вид служили ему надежной защитой от чьих-то попыток плутовать с ним. Он никогда не говорил о деньгах и менял предмет разговора всякий раз, когда о них заходила речь. Выражение неописуемого ужаса на его лице при всяком упоминании о какой-либо подлости служило достаточной гарантией того, что сам он на подлость не способен. Кроме того, он не участвовал ни в каких деловых операциях, за исключением самых обыкновенных расчетов с мясником и пекарем. Его вкусы – если таковые имелись – были, как мы видели, просты. Он имел девятьсот фунтов в год и дом. Жизнь в тех местах обходилась дешево, к тому же в течение некоторого времени он не имел детей, а значит, и обузы. Кому и быть предметом зависти – а кому завидуют, того, значит, и уважают, – как не достойному зависти Теобальду?

Все же Кристина, думаю, была, в общем и целом, счастливее, чем ее муж. Ей не приходилось посещать больных прихожан, а домашним хозяйством и ведением счетов она могла позволить себе заниматься ровно столько, сколько сама хотела. Ее основной обязанностью, как она удачно выразилась, было любить своего мужа, почитать его и заботиться о его хорошем настроении. Нужно отдать ей должное, она не жалела сил на исполнение этой обязанности. Вероятно, было бы лучше, если бы она не так часто уверяла мужа, что он лучший и мудрейший из людей, ведь никто в его маленьком мирке и не помышлял опровергать это утверждение, и Теобальду не понадобилось много времени, чтобы утратить всяческие сомнения на сей счет. Что касается его характера, ставшего со временем весьма вспыльчивым, то Кристина старалась ублажить супруга при малейших признаках надвигающейся вспышки. Она быстро обнаружила, что это самый легкий выход из положения. Гром редко гремел над ее головой. Еще задолго до свадьбы она изучила маленькие слабости Теобальда и знала и как подбавить масла в огонь, пока огонь, казалось, нуждался в этом, и как затем благоразумно притушить его, наделав как можно меньше дыма.

В денежных делах она была воплощенная добросовестность. Теобальд ежеквартально выдавал ей определенную сумму на платья, мелкие расходы, небольшую благотворительность и подарки. По двум последним статьям она была щедра соразмерно своему доходу: одевалась с большой экономией и тратила все, что оставалось, на подарки или благотворительность. О, каким утешением была для Теобальда мысль, что на жену можно положиться в том отношении, что она никогда не израсходует из его денег ни пенса на что-либо недозволенное! Не говоря уж о ее полной покорности, об абсолютном совпадении ее взглядов с его взглядами по всем предметам, о постоянных уверениях, что он прав во всем, что бы ни взбрело ему в голову сказать или сделать, какой же надежной опорой была для него ее аккуратность в денежных вопросах! С годами он полюбил жену настолько, насколько его натуре было доступно любить какое-либо живое существо, и хвалил себя за то, что продержался до конца и не расторг помолвку – достойный поступок, за который он теперь получал награду. Даже когда Кристина выходила за пределы своего ежеквартального бюджета на каких-нибудь тридцать шиллингов или пару фунтов, Теобальду всегда было совершенно ясно, каким образом возник перерасход: было куплено какое-нибудь особенно дорогое вечернее платье, которое должно послужить долго, или чья-то неожиданная свадьба потребовала более щедрого подарка, чем позволял квартальный баланс. Недостача всегда покрывалась в следующем квартале или кварталах, даже если составляла всего десять шиллингов.

Однако, кажется, лет двадцать спустя после заключения брака, Кристина несколько изменила своей первоначальной безупречности в отношении денег. Постепенно в течение нескольких кварталов у нее росла задолженность, пока не образовалась хроническая недостача, своего рода внутригосударственный долг, составлявший что-то между семью и восемью фунтами. Теобальд наконец решил, что необходимо заявить протест, и, воспользовавшись случаем, в день их серебряной свадьбы сообщил Кристине, что ее задолженность снята, одновременно попросив, чтобы она постаралась впредь уравнивать свои расходы с доходами. Она залилась слезами любви и благодарности, уверяя его, что он самый лучший и благороднейший из людей, и никогда в течение всей своей последующей замужней жизни не задолжала ни единого шиллинга.

Кристина ненавидела всяческие перемены с не меньшей силой, чем ее муж. Они с Теобальдом имели в этом мире почти все, чего могли пожелать, так зачем же люди хотят вводить всяческие перемены, результат которых невозможно предвидеть? Религия, по ее глубокому убеждению, давно достигла своей окончательной точки развития, да и не могла зародиться в душе разумного человека идея веры более совершенной, чем проповедуемая Англиканской церковью. Она не могла вообразить положения более почетного, чем положение жены священника, если не считать положения жены епископа. Принимая во внимание влияние отца Теобальда, нельзя было полностью исключить, что в один прекрасный день Теобальд может сделаться епископом, – и тогда… Но тут ей приходила на ум мысль об этаком маленьком изъяне в практике Англиканской церкви – изъяне не самой доктрины, но политики, которую в данном случае Кристина вообще-то считала ошибочной. Я имею в виду тот факт, что жена епископа не получает статуса своего мужа.