Наталья Логинова - Антропологическая психология Бориса Ананьева

1928 и 1929 гг. были трудными, чрезвычайно насыщенными и судьбоносными для Б. Г. Ананьева. В 1927 г. он досрочно сдал государственные экзамены, а в июне 1928 г. защитил дипломную работу «Эволюция миросозерцания и мироощущения в юности» в Горском педагогическом институте. Она не сохранилась, и судить о ней можно только по названию, которое указывает на интерес Бориса Ананьева к проблеме внутреннего мира индивидуальности. Как оказалось, этот интерес сохранился до конца его жизни и по-разному проявлялся в конкретных исследованиях и теоретических обобщениях.

Борису Ананьеву хотелось продолжить учение в области психологии. Для этого был окончательно выбран бехтеревский Институт мозга, к которому он фактически уже приобщился ранее. 1 марта 1929 г. Б. Г. Ананьев был официально зачислен в аспирантуру Института мозга в лабораторию возрастной рефлексологии (рефлексологии детства). Его научным руководителем стала В. Н. Осипова, ученица В. М. Бехтерева. По свидетельству Ольги Евгеньевны Короли, жены Б. Г. Ананьева, поступление в Институт мозга Борис Герасимович считал важнейшим событием жизни. Так оно и было. Настоящая научная жизнь началась здесь. В бехтеревском же институте сформировалось и научное мировоззрение, основы собственной концептуальной системы Ананьева.

В своей дальнейшей жизни Б. Г. Ананьев не раз обращался к идеям и научным достижениям В. М. Бехтерева и его школы и, несмотря на критическое отношение к характеру его мировоззрения, всегда высоко оценивал главную, антропологическую, нацеленность В. М. Бехтерева на всестороннее и объективное изучение человека как материального носителя психики. Знакомство с историей психологической науки приводит к выводу о преемственности научных школ Б. Г. Ананьева и В. М. Бехтерева не только в принципах исследования, но и в стиле научного поведения ученых (Логинова, 1990, 2006). Их отличали демократизм, общественная активность, живая связь с современностью Они были самозабвенно увлечены наукой, стремились связать ее с практикой медицины, образования, производства. И Бехтерев и Ананьев были талантливыми педагогами, воспитателями новых поколений ученых и практиков.

Сотрудники института очень скоро оценили выдающиеся способности Б. Г. Ананьева и признали в нем не ученика, а равноправного коллегу. Энергичный и увлеченный, полный идей и чувств, готовый к действию, он везде успевал и всем интересовался. Активно участвуя в работе Методологической комиссии Института мозга (его избрали ее ученым секретарем), Ананьев основательно штудировал философские труды Гегеля и Маркса, изучал работы Н. Е. Введенского, И. П. Павлова, А. Н. Северцова, А. А. Ухтомского, Ч. Шеррингтона, конечно же, В. М. Бехтерева, зарубежных и отечественных психологов того времени.

На рубеже 1920-1930-х годов Б. Г. Ананьев обдумывал и формулировал принципы организации научного труда и организации личной жизни ученого. В его самых ранних сочинениях виден отсвет интенсивной внутренней работы, которая привела к созданию личной философии человека науки. Принципами этой личной философии явились демократизм и коллективизм научного труда, взаимодействие научных школ, неприятие «школьного шовинизма», когда превозносят только собственные достижения и точку зрения и не желают видеть достоинства и результаты коллег из других школ. «Максимум творческого эффекта в науке возможен только при ликвидации всяких феодальных пережитков в науке (например, „школьного шовинизма“, „борьбы за кафедры“) и при полном организованном сотрудничестве различных отделов и методик единой науки с единым познавательным методом» (Ананьев, 1930а, с. 73). В ранних статьях Ананьев высказывает мысли, имеющие методологическое значение. Он считает, что «методология и логика данной науки есть основная проблема научного строительства в наших условиях. Систематическая разработка их есть дело углубленного, творческого длительного процесса; поэтому вопрос об организации этого процесса, кристаллизации его в систему есть основное задание, даваемое эпохой» (Ананьев, 1929а, с. 13). Двадцатидвухлетний Ананьев ставит вопросы о классификации наук, относительности, историчности границ между ними, диффузии, взаимопроникновении наук. Он указывает на вред упрощающего редукционизма, биологизаторства в изучении проблем личности и пишет: «Всякое социальное влияние на человека преформируется через биологические механизмы, но биологические механизмы есть пластический материал, преформируемый развивающейся социальной системой» (там же, с. 11). Уже в этих ранних опусах проявляется склонность и способность Бориса Ананьева к диалектическому способу мышления.

Время, в которое начал свою самостоятельную научную деятельность Б. Г. Ананьев, отличалось невероятным динамизмом. Уже на первом этапе научного пути и во всей последующей научной деятельности он был активным участником методологических дискуссий, более того, одним из организаторов и руководителей Методологической комиссии Института мозга, которая вела интенсивную работу по подготовке к задуманному еще В. М. Бехтеревым Всесоюзному съезду по изучению поведения (его часто называют «поведенческий») [4] Съезд состоялся в самом начале 1930 г. и вошел в историю науки как заметная веха в становлении советской психологии (подробнее см.: Богданчиков, 2011).

В методологических дискуссиях рефлексологов 1928–1929 гг. сначала проявлялся нигилизм по отношению к психологической науке и сознанию как ее предмету. Ананьев тогда характеризовал отношение рефлексологии к эмпирической психологии как отношение химии к алхимии [5] Подчеркнем, что здесь идет речь не вообще о психологии, а только об эмпирической психологии, отличающейся дуализмом в понимании предмета психологической науки. , однако утверждал, что «проблема сознания принципиально важна сама по себе. отрицать психику и сознание и сводить их к простейшим формам соотносительной деятельности – недопустимый методологический просчет.» (Ананьев, 1929 г, с. 33). В докладах и статьях 1929 г. он высказал принципиальные положения будущей теории психического развития человека: о необходимости изучать конкретного целостного человека, о том, что биологическое в человеке существует в виде опосредованного социогенезом органического субстрата жизнедеятельности; а общество – не только среда, но и специфическая форма существования человека. «Общество есть та орбита для индивидуального человека, которая постоянно переформирует его анатомо-физиолого-биохимический материал в социально-необходимые формы и тем самым составляет основание его развития» (Ананьев, 1929в, с. 19). Еще оставаясь рефлексологом, Ананьев подчеркивал, что порочна не сама психологическая проблематика, а идеалистическое ее понимание, при этом он утверждал, что сознание – это высшая форма поведения.