Гордон Олпорт - Становление личности. Избранные труды

Таким образом, в определение каждого человека как системы мы должны включить все (а не просто несколько) черты, присущие этой системе. Поступая так, мы не будем ни довольствоваться редукционистской теорией, ни отрицать лежащую в ней истину. Мы не обязуемся довольствоваться произвольным эклектизмом или прагматическим плюрализмом, ибо нам придется так определить свой предмет, чтобы включить все и любые достоверные данные и процессы в нашу центральную концепцию человека как открытой системы . И хотя ни один отдельный психолог не сможет разглядеть все, он будет вписывать свою специализацию в бо́льшее и более гостеприимное теоретическое строение. Таким образом, я надеюсь, мы реконструируем психологию так, что она станет более свободомыслящей и одновременно более связной наукой, чем сейчас.

Следствия для общества

Я предложил эти различные воображаемые шаги не просто в интересах формирования более адекватной науки психологии, но и для повышения ее полезности.

Обычно говорят, что Свободный Мир прежде всего нуждается в прояснении своих целей. Мы сталкиваемся с диктаторами, которые знают, чего хотят, и так как они хотят поработить свободный дух человека, мы справедливо сопротивляемся их желаниям. Но знают ли граждане нашего открытого общества, чего хотят они ? Знают ли это наши коллеги и университеты? Оказывается, что их больше интересует научное «знаю-как» (ноу-хау), чем философское «знаю-зачем» нашего существования. Они больше обсуждают « что », чем « для чего ».

Как я представляю, концепция человека как открытой системы могла бы привести в психологии к более ясному определению коренных, основополагающих мотивов человечества. Она могла бы это осуществить через усовершенствованные кросс-культурные и кросс-национальные исследования. До сих пор такие исследования не фокусировали внимания на центральной проблеме универсальных желаний и целей человечества; они охотнее сравнивали отдельные культуры в аспекте практик воспитания детей, восприятия других людей, реакций на современные технологии. Все эти исследования хороши. Но они берут свое начало в ограниченном ви́дении человеческой природы, а иногда в отсутствии такового вообще.

Я могу вообразить исследование, которое поставит своей целью раскрытие коренных мотивов и универсальных способов мышления, позволяющих тем, кто делает международную политику, улучшить свое нынешнее искусство управления и, возможно, открыть новые формулы мирной жизни. Существенным для такого исследования было бы изображение различия между запросами людей (которые есть не больше чем предвзятые решения проблем) и основными желаниями , которые лежат за этими запросами. Вероятно, нужды человечества универсальны: решения, предлагавшиеся до сих пор, ограничены. Пока еще у нас недостаточно знаний о человечестве, чтобы компенсировать приверженность локальным политическим запросам. Такие знания необходимы в качестве базы для новых решений нынешнего конфликта. Общепризнано, что будет сложно изменить привычки политиков, но если бы психология предложила воображаемые ориентиры, это могло бы быть сделано.

Вы можете возразить, что нам уже известно, что человечество хочет мира, но несмотря на это мы мало продвинулись к осуществлению этого желания. Я полагаю, что причина задержки лежит в неспособности политиков до сих пор рассматривать весь паттерн действующих одновременно желаний, включая потребность в самоуважении, свободе от страха, повышении уровня жизни даже при разоружении и в посвящении себя чему-то, помимо величия нации. Нужно учитывать именно всю систему личности, а не отдельный ее сегмент. И знания личностной системы, естественно, должны дополняться знаниями социальной системы.

Систематический плюрализм, помимо его важности для социальной политики, даст студентам будущего более широкую базу для исследования и проверки своих собственных индивидуальных ценностей. Будучи преподавателем, я заметил, что студенты склонны рассматривать собственную жизнь в понятиях любой модной редукционистской системы, которую они только что прошли. О Фрейде было сказано, что по сравнению с большинством психологов он погрузился в бессознательное глубже, оставался там дольше и поднялся оттуда грязнее. Я надеюсь, что психология будущего будет погружаться еще глубже, оставаться еще дольше, исследовать шире, и всплывать с более правдивым образом человеческой природы в целом.

Эта природа имеет значительные ограничения, но и богатые возможности. Если она таит зло, она также таит и добро. Мое ви́дение – это психология, которая будет знать лучшее наряду с худшим, что позволит нам лучше делать хорошее, а при необходимости делать лучшее из худшего.

Понятно, что до сих пор наша юная наука находила удовольствие в борьбе с традициями, доказывала свою рациональность, изобретая всевозможные привлекательные редукционистские модели, и восхищалась своими стерильными методами. Но она за это заплатила. Она ушла далеко от своего предмета и часто обнаруживает навязчивое следование собственным ритуалам. Однако молодежь перерастает свой подростковый возраст и наконец наступает интеллектуальная зрелость.

Стабильный недостаток современной психологии состоит в том, что ей не удается провести серьезное исследование аффилиативных желаний и способностей человека. Если не ошибаюсь, было только две последовательных теории их природы. На мой взгляд, обе неудовлетворительны. Одна из них – это подход авторов, постулирующих стадный инстинкт . Это тусклое понятие не дало нам почти ничего, кроме самого термина, и в руках Мак-Дугалла и Троттера не привело никуда, кроме своеобразной разновидности британского шовинизма. Второй подход – подход Фрейда, который со странно ограниченной точки зрения ухитряется свести аффилиативные мотивы к сексуальности – оплошность, избежать которой смогли даже древние греки, разведя эрос и агапэ .

«Бегство от нежности»

Почему психологи в целом обходят проблемы человеческих привязанностей – это интересный вопрос. Ян Сутти называет это «бегством от нежности». Он считает, что, отказываясь от теологии, современная наука о психике излишне болезненно отнеслась к нежности в жизни, столь сильно подчеркивавшейся христианством, и умышленно закрыла на нее глаза [196] . Так или иначе, психология чувствует себя более уверенно, изучая разногласия. Ученый боится, что изучая аффилиативные чувства, он может показаться сентиментальным, говоря о любви – излишне эмоциональным, а если он изучает личные привязанности, то может показаться личностно пристрастным. Лучше все это оставить поэтам, святым или теологам.