Гордон Олпорт - Становление личности. Избранные труды

Помимо чрезмерной реакции на теологию у психолога есть, конечно, вполне обоснованные опасения встретиться с проявлениями лицемерия или рационализации. Он знает, что торжественные заявления о дружелюбии не всегда означают дружелюбие, очень часто они маскируют глубинные состояния горечи и ненависти. Опасения психолога показаться набожным – не всегда дань модным ныне научным табу. Психологу известна ошибка, лежащая за рационализированными описаниями человеческой мотивации.

Но есть еще одна, более фундаментальная причина подобного «бегства от нежности». Аффилиативные желания – как я попытаюсь показать – являются непременным фундаментом человеческой жизни. В этом качестве их вполне естественно не замечают, ибо обычно мы вообще не замечаем фундамент, обращая внимание только на водруженные на нем фигуры. Мне не интересна белая бумага книги, которую я читаю, она – просто необходимый фон для черного шрифта, который я воспринимаю. И разве спокойная поверхность моря больше привлекает наше внимание, чем водяной смерч? Альфред Норт Уайтхед отметил, что у нас даже нет слов для описания того, что всегда с нами; мы склонны считать само собой разумеющейся нашу повседневность и никогда не испытываем потребность обсуждать ее. Я думаю, что именно по этой причине мы так мало уделяем внимания состоянию согласия, которое одно придает смысл несогласию. Даже выражения человеческого лица подтверждают предложенный мной тезис – эмоция любви полностью расслабляет мускулатуру лица, придает чертам «нейтральное» выражение. Напротив, гнев, ревность и ненависть – хорошо очерченные выражения. В человеческом лице, как и в самой жизни, намного легче идентифицировать и определить для исследования проявления нетерпимости и ненависти, чем проявления любви и терпимости, которые принимаются как само собой разумеющиеся.

В своих теориях мотивации психологи были введены в заблуждение отношениями фигура – фон. Поэтому они воспринимают антагонизм как нечто более характерное и возбуждающее, чем добрая воля – и, конечно, это так. Враждебные эмоции – воинственные эмоции, возбуждающие их обладателя и легко заметные наблюдателю; психолога интересуют фрустрация и агрессия, а не дружба и доверие. Однако неоспоримая истина заключена в том, что враждебность пробуждается к жизни из первичного фундамента аффилиативного желания, с которым она так резко контрастирует. Пока человек впервые не полюбит, он не может ненавидеть. Ибо ненависть – эмоция протеста, всегда направленная на реальные или воображаемые препятствия, которые мешают человеку достичь позитивно окрашенных целей, то есть любви.

Тенденция в результатах исследований

Хотя психологи отстают в концептуализации аффилиативных потребностей человечества, тем не менее в последнее время собран значительный эмпирический материал, проливающий свет на природу этих потребностей. Современные методики изучения человеческих отношений с успехом применяются при исследовании различных групп: в школе, в общине, на производстве. Приятно наблюдать, что результаты исследований сходятся в одной точке – представляется, что через все открытия проходит некая общая нить. Можно надеяться, что вскоре эта нить приведет к созданию единой теории.

Исследования в области психологии труда были особенно плодотворны. Они ясно выявили катастрофические ошибки, допускавшиеся в управлении персоналом. Прежде всего, менеджеры раньше предполагали, что лучше всего людей мотивируют страх и наказание. Если работники опаздывали на работу, то платили штраф, при порче материала или нарушении правил – тоже. Боясь потерять работу, они «ходили по струнке» под руководством мастеров, которые, с большой вероятностью, находились во власти авторитарных взглядов на свой собственный статус. Эта система работала настолько плохо, что в промышленности пришлось прибегать к вознаграждениям, идти на уступки. Но подобное стимулирование носило оттенок покровительства и повышало ожидания рабочих, но не улучшало их нравы. С точки зрения психологии ошибка состояла в том, что поощрение не вытекало непосредственно из собственной активности рабочих, носило произвольный характер, поскольку даровалось работодателем, а не порождалось трудовым процессом. Периоды отдыха, премии и знаки отличия являлись чем-то внешним по отношению к рабочей ситуации. Руководители производства пытались улучшить положение дел с помощью изучения временных затрат и хронометража движений рабочих, но такое «управление производительностью» обходило человеческие проблемы. Наконец, в отчаянии, руководство часто увеличивало штат отделов кадров и производительности труда, пока завод не превращался в этакого бюрократического Голиафа, – все напрасно. Производственные отношения не улучшались.

Затем настал современный период исследований. Немного времени потребовалось, чтобы обнаружить источник неприятностей. Оказалось, что людям нравятся условия работы, в которых они свободны от высокомерия и чрезмерного надзора вышестоящих; условия, которые дают простор их талантам; условия, позволяющие им участвовать в принятии касающихся их решений; условия, позволяющие объединяться в небольшие команды близких сотрудников и предоставляющие возможности для личного роста и продвижения.

Проводились ли исследования на фабриках, в офисах, школах, молодежных лагерях или армейских подразделениях, – всегда обнаруживался один и тот же паттерн полученных данных. Люди хотели оставаться интегрированными личностями и в рабочей ситуации, и дома. Именно целостный индивид идет в школу, на работу или на войну. Он стремится к близким неформальным взаимоотношениям со своими товарищами и хочет участвовать в построении своей собственной судьбы. И он не хочет долго терпеть покровительство.

Появляющаяся общая нить, оказывается, состоит из двух переплетающихся волокон. Люди в любых формах человеческих связей хотят сохранить свою самооценку – любовь к себе, если угодно, – и одновременно поддерживать теплые, аффилиативные отношения со своими товарищами. Никто, наверное, изначально не хочет ненавидеть. Но тем не менее ненависть появляется во многих жизнях – как следствие блокированной самооценки и блокированной аффилиации.

Обратимся снова к исследованиям. Обширное изучение Стоуффером мотивации солдат в бою (во время второй мировой войны) обнаружило, что аффилиативный мотив даже в условиях экстремального стресса удерживает в выполнении задачи вдвое больше людей, чем мотив ненависти. Единственным, что превосходило по силе желание поддержать других, была религиозная мотивация. Три четверти солдат сообщали, что молитва «cильно помогала», а молитва явно отражает некоторое глубокое аффилиативное (во всяком случае, не деструктивное) желание [197] .