Евгений Ильин - Психология страха

1. То, что солдат успешно выдерживает в ходе учебы, он выдержит и в условиях настоящей войны.

2. В первую очередь из всех психологических качеств надо формировать чувство уверенности.

3. Методы и приемы психостимулирований должны быть разнообразными.

Научив подчиненных различать опасность, прогнозировать ее результаты, в соответствии с этим осуществлять свою деятельность в интересах выполнения поставленных задач, можно значительно повысить боеспособность и боеготовность подразделений и частей. Для этого фактор опасности можно моделировать на занятиях в процессе боевой подготовки в мирное время. Следует, однако, учитывать, что учения и тренировки имеют не много общего с реальными боевыми действиями, когда вопрос стоит о жизни и смерти. Поэтому надеяться на полное исчезновение страха с помощью тренировки вряд ли приходится.

В крайне опасных ситуациях боя, когда паника среди личного состава разрастается, ее пресечению может служить немедленное начало боевых действий резервными или соседними соединениями на глазах солдат, охваченных паникой. В войнах прошлого такой прием занимал одно из ведущих мест.

Одним из средств прекращения страха и паники может служить неожиданное появление боевого знамени части перед глазами военнослужащих, охваченных паникой. Положительный результат достигается, как правило, тогда, когда военнослужащие сохранили достаточный уровень боеспособности, сплоченности и имеют определенный боевой опыт.

В качестве средств борьбы со страхом и паникой среди небольших подразделений применяются и громкоговорящие устройства, установленные на вертолетах, боевых машинах.

Борьбе с паникой может помочь и трансляция Государственного гимна или известных маршей, песен, затрагивающих национально-психологические чувства воинов, установка в местах вероятного бегства различного рода предупредительных знаков (в дневное время), различных указателей типа «Осторожно, мины!», «Осторожно, высокая радиоактивность!», имитационных минно-взрывных полос и т. п. Все это делается заранее, с учетом социально-психологических особенностей конкретного подразделения, его подготовленности и боевого опыта.

В первые минуты и часы после паники, когда военнослужащие испытывают чувство горечи, вины, стыда, рекомендуется: давать обнадеживающую информацию; акцентировать внимание на примерах стойкости и мужества в предыдущих боях; организовывать прослушивание информационных материалов с участков фронта; вручать корреспонденцию (письма, газеты журналы) для переключения внимания; читать перед строем письма мирных жителей, рассказывающих о зверствах противника, о нанесенных врагом бедствиях, показывать и давать прослушивать аудио– и видеоматериалы на эти темы; если возможно, организовывать проведение сеанса аутогенной тренировки, релаксации, саморегуляции; организовывать горячее питание, чай, если позволяют условия, предоставлять не менее чем пятичасовой сон.

Волнение и страхи постоянно преследуют артистическую деятельность, порой вынуждая людей бросать любимую профессию музыканта, артиста из-за того, что страх сковывает их действия, не позволяя реализовать то, что накоплено годами учебы.

Однако отечественными учеными сценические волнения и страхи изучены слабо. Можно упомянуть лишь работы С. Клещева [148] и X. Христозова [301], изучавших эстрадное волнение, и исследование Л. Л. Бочкарева [42], в котором рассмотрены психологические аспекты публичного выступления музыкантов, но нет ни слова об их волнениях и страхах.

Казалось бы, какие могут быть тревоги и волнения у профессионального музыканта, учитывая, что этим делом он занимается всю жизнь. Однако испытывают тревогу перед выходом на эстраду абсолютно все музыканты, начиная с простых учеников музыкальных школ и заканчивая признанными мастерами. И степень волнения может быть разной – от легкой боязни до паники. Причем с годами, по заверениям музыкантов, волнение не уменьшается, а, наоборот, увеличивается.

Знаменитый русский контрабасист-виртуоз и дирижер Сергей Кусевицкий очень сильно волновался перед сольными концертами (а он объехал всю Европу и США, т. е. опыт был). Перед началом концерта рабочий выносил на сцену контрабасовый стул и инструмент. Затем в темноте выходил Кусевицкий (у него в эти моменты тряслись руки и подкашивались ноги), брал в руки инструмент, и лишь тогда включался свет в зале. Но как только Кусевицкий брал в руки контрабас, он моментально успокаивался и концентрировался на музыке – и концерт проходил блестяще.

Знаменитый скрипач Давид Ойстрах, например, жутко переживал перед каждым своим выступлением, причем по нарастающей, потому что каждое новое успешное выступление закрепляло за ним некий статус и соответственно возрастал страх потерять его, не оправдать ожиданий слушателей.

Като Хавас (1974), педагог по скрипке, в своей книге сценическому страху посвятила специальную главу, где перечисляет, чего боятся скрипачи (очевидно, не только скрипачи, но и другие музыканты-инструменталисты). Это боязнь выронить скрипку, боязнь дрожания правой руки, боязнь сыграть фальшиво, боязнь высоких позиций и переходов, боязнь сыграть недостаточно громко, боязнь сыграть недостаточно быстро, боязнь забыть текст.

Для многих сценический страх грозит потерей профессии. Вот обращение в Интернет за помощью одного музыканта-инструменталиста, в котором видно отчаяние: «Я музыкант. Довольно одаренный, как утверждают многие, много лет уже играю на своем инструменте. Сейчас заканчиваю консерваторию. Играю в основном только классическую музыку. Но вот в последние годы у меня появился навязчивый страх перед выступлениями. Началось все с того, что лет пять назад я перезанимался и не мог какое-то время вообще играть. Мой учитель, благодаря которому я выиграл три международных конкурса и имел большое количество очень успешных концертов по всему миру, столкнулся с этой проблемой вместе со мной, но не придал ей должного значения, как мне теперь кажется, и не отменял мои концерты, а наоборот, они продолжались. Но теперь, как только я выхожу на сцену, я начинаю бояться: что у меня не получится, что-нибудь не так сделаю, что потом скажут другие… И на концертах я терял до 60 % своих возможностей. И вот на одном не так давно состоявшемся конкурсе, после того как я вышел на сцену, вроде бы все было нормально, т. е. я, конечно, волновался, но мне казалось, что я могу справиться с таким волнением; начал я играть и опять подумал, что у меня сейчас может не получиться какой-то технический момент, хотя я прекрасно знал, что он у меня отлично получается, и на меня нахлынул такой страх, какого я не испытывал еще никогда в жизни. Я понял, что я не могу сыграть ни ноты, я остановился, сославшись комиссии на больное сердце. Я люблю свою профессию и не хочу ее бросать, очень люблю музыку, но так дальше продолжаться не может».