Пол Таф - Как дети добиваются успеха

Короче говоря, вот простая правда, без всяких экивоков или объяснений: шахматная программа в средней школе 318 – лучшая шахматная программа для средних школ в США. На самом деле она почти наверняка является лучшей школьной шахматной программой в стране, даже если рассматривать уровень любого класса.

Репутация этой команды в последние годы росла, и она начала привлекать к себе хороших игроков из начальных классов со всего города, что лишь прибавило ей преимуществ. Но в основном они выигрывают турниры благодаря тому, что Элизабет Шпигель делает то же самое, что делала, сидя в комнате Union B в тот апрельский день – она берет к себе 11-летних детей, таких как Себастьян Гарсия, которые немного разбираются в шахматах, и превращает их, шаг за шагом, в чемпионов.

К 35-му ходу игры, которую Себастьян воспроизводил вместе со Шпигель, он полностью избавился от своих начальных ошибок и явно лидировал. Он продвинул своего ферзя далеко в глубь территории противника, взяв под контроль белого короля. Его противник двинул вперед пешку, чтобы блокировать атаку черного ферзя. Себастьян продвинул ферзя еще на две клетки вперед: снова шах. Белый король отступил на одну клетку, прячась от ярости ферзя.

А потом, вместо того чтобы продолжать прессовать белого короля, Себастьян выбрал легкий путь: он взял белую пешку своим ферзем. Он снова упустил сгущавшуюся угрозу: на другой стороне доски ладья его противника взяла слона Себастьяна, и его преимущество снова начало таять.

– Ты взял пешку?! – изумилась Шпигель. – Да ладно! Есть какой-нибудь ход получше?

Себастьян ничего не сказал.

– Как насчет шаха?

Себастьян уставился на доску.

– Подумай об этом, – предложила Шпигель. – Помни, когда я задаю тебе вопрос, ты не обязан отвечать сразу. Зато ты обязан все сделать правильно.

Внезапно на лице Себастьяна появилась легкая улыбка.

– Я мог бы взять ферзя, – проговорил он.

– Покажи мне, – велела Шпигель, и Себастьян стал делать ход за ходом, демонстрируя, как еще один шах не только спас бы его слона, но и вверг белых в панику, заставив мальчика из Огайо выбирать между потерей ферзя и проигрышем в игре.

– Вот в том-то и дело, – ровным тоном сказала Шпигель, возвращая фигуры на ту позицию, на которой Себастьян соблазнился легкой пешкой. – Вернись мысленно к этому моменту. Когда ты сделал этот ход, – она взяла белую пешку, как прежде сделал Себастьян, – ты проиграл игру. А если бы ты сделал вот этот ход, – она поставила шах белому королю, – ты бы выиграл игру, – она откинулась назад в кресле, сосредоточив взгляд на Себастьяне.

– Это нормально, если неудача тебя огорчает, – проговорила она. – Так и должно быть. Ты – талантливый игрок, но ты должен притормозить и побольше думать, потому что сейчас у тебя есть… – она бросила взгляд на часы, – четыре часа до следующей игры. Это означает, что у тебя есть четыре часа на размышления о том факте, что тебя победил тот парень, – она постучала пальцем по доске, – и все это случилось из-за одного момента, когда ты мог бы притормозить, но не стал.

11 мая 1997 года в Эквитабл-центре в пригороде Манхэттена Гарри Каспаров, который с 1985 года был чемпионом мира по шахматам, сдался всего лишь после 19 ходов в последней игре матча, состоявшего из 6 партий, в котором он играл против Deep Blue , шахматного компьютера, разработанного инженерами IBM.

Это было второе поражение Каспарова в матче: он выиграл одну игру; три другие окончились вничью – это означало, что он проиграл весь матч и, что еще важнее, лишился своего неофициального титула «лучшего шахматного мозга на всей планете», по словам репортера New York Times , присутствовавшего при этом событии.

В шахматном мире и за его пределами разыгрались грандиозные споры о том, что означает поражение Каспарова. (За несколько дней до матча журнал Newsweek опубликовал большую статью, на обложке красовалось название, которое дал журнал этому матчу – «Последний оплот человеческого мозга».)

На мрачной послематчевой конференции Каспаров сказал, что он стыдится своего проигрыша и озадачен необыкновенными способностями Deep Blue . «Я – всего лишь человек, – вздохнул он. – Когда я вижу перед собой что-то, намного превосходящее мое понимание, я начинаю бояться».

Для многих людей триумф Deep Blue символизировал не только вызов человеческому мастерству в шахматах, но и экзистенциальную угрозу уникальному интеллекту нашего биологического вида. Это как если бы школа дельфинов сочинила великолепную симфонию.

Действительно, умение играть в шахматы довольно долго считалось символом гибкости мозга: чем ты интеллектуальнее, тем лучше играешь в шахматы, и наоборот. В своей вышедшей в 1997 году книге «Гений в шахматах» британский гроссмейстер Джонатан Левитт вывел точное математическое соотношение между IQ и шахматными талантами, назвав его равенством Левитта:

Сочетание Еlo обозначает турнирный рейтинг игрока – и в своем равенстве, объяснял Левитт, он имел в виду самый высокий рейтинг, которого игрок может достигнуть «после многих лет участия в турнирах и изучения шахмат». (Забавная закорючка после слова Elo означает приблизительное равенство.) Так что если у вас среднестатистический IQ, равный 100, то, по вычислениям Левитта, высший рейтинг, на который вы когда-либо можете надеяться, будет равен 2000. IQ, равный 120, может потенциально добыть вам 2200 очков. И так далее.

Шахматные гроссмейстеры обычно имеют рейтинг от 2500 и выше; в соответствии с формулой Левитта это означает, что каждый из них обладает IQ как минимум в 150 баллов, что считается уровнем гениальности.

Но не все принимают предпосылку о том, что шахматные таланты тесно и непосредственно связаны с чистым IQ. Джонатан Роусон, молодой шотландский гроссмейстер, который написал несколько провокационных книг о шахматах, называет равенство Левитта «совершенно неверным».

Роусон говорит, что наиболее важные таланты в шахматах вообще не имеют отношения к интеллекту; это таланты психологические и эмоциональные .

«Большинство ведущих академических трактатов по шахматам упускают из виду то, что является важнейшими составляющими мышления и чувствования шахматного игрока, – писал Роусон в своей книге «Семь смертных шахматных грехов» ( The Seven Deadly Chess Sins ). – Их вина в том, что они воспринимают шахматы как почти исключительно когнитивное занятие, где выбор ходов и понимание позиций опирается только на основу ментальных паттернов и умозаключений».

Две наиболее важные управляющие функции – это когнитивная гибкость и когнитивный самоконтроль. Оба эти навыка занимают центральное место в той подготовке, которую Шпигель дает своим ученикам.