Геннадий Кульчитский - Ваш ребенок. Как уберечь от наркотиков

Ростислав любил водить машину, делал это профессионально и всегда с большим удовольствием соглашался куда-то съездить. Со временем и тут начались проблемы: он или отказывался ехать, сославшись на то, что выпил пива, или по возвращении из поездки я обнаруживал, что за рулем машины был кто-то из его школьных товарищей, имевших права. Мне это, естественно, не нравилось, приходилось скандалить, но мириться с фактом.

В пристрастиях к еде тоже появились особенности. Раньше Ростик не был сладкоежкой, теперь же в чай он клал 4–5 ложек сахару. Сколько бы не покупали халвы, она съедалась в один присест или в одну ночь.

По телефону начали звонить незнакомые парни с сумрачными голосами. Если Ростислава не было дома, то на вопрос: «Что передать?» обычно отвечали: «Скажите, что звонил Саша (Леша, Роман и т. п.), он знает». Если же трубку брал Ростислав, то почти ничего не говорил, только отвечал на вопросы, отвечал односложно, междометиями, явно «шифровался».

Старые друзья понемногу стали исчезать из его круга, а новые в нашем доме не появлялись, во всяком случае тогда, когда кто-то еще был дома.

Иногда, придя с работы, мы с женой чувствовали запах уксуса, но у Ростислава и на это находилось объяснение, а мы наивно верили.

Он и раньше-то не был ласков, а теперь стал грубить бабушке, матери, мне. Его настроение менялось по принципу маятника.

Баня и сауна Ростислава больше не интересовали, появилось нежелание принимать душ. Сметана с большим количеством сахара, сладкий десерт из перетертого творога стали любимой едой Ростислава. Все это было подозрительно. Это продолжалось достаточно долго, наша подозрительность все усиливалась, вспоминался звонок мастера производственного обучения.

Несколько раз поздно вечером или ночью Ростислав приходил домой явно в состоянии легкого опьянения, но запаха алкоголя не чувствовалось. Утром хмуро отвечал, что выпил пива: «А что нельзя? А ты никогда не выпиваешь?» Обычно такие разговоры заканчивались на высоких тонах и безрезультатно. Между нами и раньше-то не было хорошего душевного контакта, а теперь он совсем был потерян…

Однажды ночью я проснулся, проходя мимо его комнаты, услышал храп и заглянул в комнату. Ростик сидел на кровати, в странной очень неудобной позе и крепко спал, рядом с ним на простыне лежал пустой шприц с остатками темно-коричневой жидкости, смешанной с кровью. Все стало предельно ясно. Приехали!

Не нужно, наверное, объяснять мое состояние в этот момент, не хочу вспоминать, что я передумал в ту бессонную ночь… Помню одну основную, очень обидную и горькую мысль: «Какой стыд! Какой позор! Как это пережить? Мой сын – наркоман!» Никому не пожелаю такого открытия!

Утром началось дознание, отпираться было бесполезно, в шприце была «чернушка» («ханка»). У меня появились неопровержимые доказательства наркотической зависимости Ростислава.

Ростислав признался, что в самом начале курил только «траву», что тогда, в истории с мастером производственного обучения, они «баловались «травкой». Если бы я тогда поверил этому мастеру! Но, увы, дверь в прошлое была уже закрыта!

А «травка», правда, звучит мило? Семнадцатилетний «мальчик» побаловались «травкой», а баловство это вылилось в многолетнюю наркотическую зависимость, разрушение личности, лишение этой личности счастливого будущего, превращение здорового парня с отличными генами в вялого, усталого, беззубого мужчину с нарушенным, возможно навсегда, сном и частыми депрессиями. Когда произошло это признание, я уже знал, что «трава» (план, шмаль, анаша, хэш) – это марихуана, конопля и ее производные. Итак, все началось с «травы», конопли, марихуаны.

Ростислав признался, что сначала «баловался травкой», потом без нее уже было плохо, а потом и очень плохо. Но «травку» не всегда удавалось достать. Наступило лето, и кто-то его надоумил. Ростислав с бывшим одноклассником по кличке «Бай» ездили на маковые поля, подрезали головки мака, собирали сок (опиумное сырье), примитивно его обрабатывали и кололись «по вене». Кто-то их убедил, что чистый, свежий сок («молочко») не дает привыкания, физической зависимости, это их успокаивало. Скоро они поняли, что это совсем не так, постепенно узнали, что такое абстиненция («кумар»), и освоили изготовление «чернушки» (производная опиума) из маковой соломки, которую широко используют наркоманы. По словам Ростислава, кололся он не каждый день, а 2–3 раза в неделю, когда мог найти «соломку» и когда были деньги.

Я так и не добился от Ростислава, кто этот «кто-то», который первый раз предложил покурить «травку». Кто этот «кто-то», который научил собирать маковый сок, варить и обрабатывать соломку. Знаю только, что первый раз во время «варки» ребят «кто-то» консультировал заочно по телефону.

Вы, мой читатель, должны знать, что всегда найдется этот «кто-то», кто формирует спрос на наркотики, кто заинтересован в увеличении на них спроса, потому что это бизнес. Кто-то этим живет или благодаря этому получает ежедневную дозу наркотика.

В начале 90-х годов в бывшем Союзе среди потребляемых наркотиков самым распространенным наркотиком были кустарные препараты опия. Именно в этот период времени я однажды видел, как на импровизированном рынке, не в центре города, конечно, не в «людном» районе, но на троллейбусной остановке одна старушка продавала маковую «солому» стаканами. Я поинтересовался, что это такое, старушка мне ответила: «Это не для вас, вы не знаете». Рядом стоящий парень мне пояснил, что это такое. Тогда эта проблема еще меня не коснулась, и я спокойно пошел своей дорогой.

В общем, из объяснений Ростислава я понял, что стадия первого знакомства с наркотиками им уже пройдена. С учетом сегодняшнего опыта мне теперь понятно, на какой стадии наркотизации он тогда находился. Это была уже зависимость.

Психологическая зависимость и патологическое влечение к наркотику подкрадываются незаметно, с каждым приемом постепенно увеличивая свою силу и влияние. Человек начинает смутно осознавать, что он уже не может обходиться без наркотика, а в один «прекрасный» момент он наконец понимает, что попал, как зверь в капкан. Кроме того, сама по себе добровольно приобретенная зависимость для молодого человека стыдна и унизительна, он долго не признается в этом сначала даже себе, и, конечно, окружающим.

К этому времени у молодого человека уже сформировались элементы психологии наркомана. Он верит «барыгам» и наркоманам со стажем, у него появляется внушение, незыблемая вера в химические препараты, обезболивающие, снотворные, вообще в лекарственные препараты. Формируется рефлекс на прием наркотиков, на среду наркоманов.