Гельмут Фигдор - Дети разведенных родителей: Между травмой и надеждой

Время консультации подходит к концу. Я обращаю внимание фрау Б. на то, что она много сообщила мне о себе и Лео, о родственниках и друзьях, но не сказала ни слова об отце ребенка. Она краснеет, будто я застиг ее на месте преступления, и говорит, как бы мимоходом, но на самом деле сильно волнуясь: «Да, это верно. Отец для Лео роли не играет. Мы уже два года в разводе, сын видит его раз в месяц, а то и в два». Далее фрау Б. утверждает, что развод не мог повлиять на ребенка, потому что на тот момент ему было всего два года, и он не мог ничего понять, совсем не расстроился. Клиентка держится отчужденно и изо всех сил старается сбить меня с «верного пути». Поскольку время беседы истекло, мы договариваемся о следующей встрече.

Конечно, нельзя заранее предполагать, что трудности в отношениях между Лео и его матерью связаны исключительно с разводом. Но все же удивительно, что эта образованная женщина, которая к тому же интересуется психологией, не видит связи между этими фактами. Это заставляет психоаналитика подозревать присутствие неразрешенных психических конфликтов, в которых важно разобраться, чтобы решить проблему.

Возникает вопрос: почему мать Лео пыталась скрыть, что развелась с мужем? У меня сложилось впечатление, что ей просто не хотелось снова сталкиваться с этим фактом. Но неделю спустя на очередной консультации фрау Б. сама поднимает этот вопрос – начинает рассказывать о себе, своем браке, разочарованиях и переживаниях; говорит о том, что ее муж вскоре после рождения Лео начал больше заботиться о ребенке, своих друзьях и развлечениях и все меньше – о жене. Сама она в тот момент сосредоточилась на сыне, не хотела спать с мужем, что еще больше осложняло отношения. Прожив так полтора года, она решила забрать ребенка и уйти. В заключение фрау Б. рассказала, плача, что несколько месяцев не решалась уйти, чувствуя, что не имеет права отнимать у ребенка отца. Да, муж все реже бывал дома, но Лео очень его любил. Можно предположить, что именно чувство вины заставило фрау Б. отрицать роль отца для сына, как и значение развода. Она убедила себя в том, что ребенок не заметит изменений в семье. Иначе просто не смогла бы развестись.

Фрау Б. – далеко не единственная женщина, живущая в состоянии внутреннего конфликта. Личные потребности и чувства входят в противоречие с родительской совестью. Большинство родителей, которые решились на развод, чувствуют себя очень виноватыми перед детьми. В Австрии распадается каждый третий брак, и каждый десятый ребенок в возрасте до 14 лет переживает развод родителей [2] Loidl, 1985; Stary, 1989. (для ФРГ и Швейцарии цифры те же). Такие семьи встречаются часто, и сегодня родители-одиночки кажутся вполне обычным явлением. Однако в общественном сознании присутствуют противоречащие друг другу установки: все признают право человека расторгнуть неудачный брак, при этом все так же твердо убеждены, что развод родителей вредит детям.

Педагоги обычно осуждают развод («родители должны прежде всего думать о детях»), приводя в качестве аргументов выводы многочисленных исследований на эту тему. Например, есть данные, что развод и новые браки родителей часто провоцируют возникновение проблем, которые в дальнейшем заставляют обращаться за психологической помощью 1. В частности, это может быть общее беспокойство, переедание, бессонница [3] Bühler/Kächele, 1978. [4] Например, Wallerstein/Kelly, 1980. . Многие дети начинают снова мочиться в постель [5] Например, Bühler/Kächele, 1978; Wallerstein/Kelly, 1980. , появляются поведенческие проблемы: трудности с дисциплиной в школе и в семье [6] Например, Guidubaldi/Petty, 1985; Kalter/Plunkett, 1984. , иногда даже воровство [7] Например, Bühler/Kächele, 1978. . У таких детей часто развиваются психосоматические симптомы – боли в желудке, головные боли, угри и другие [8] Например, Doust, 1983; Wallerstein/Kelly, 1980. . Большинство детей из распавшихся семей проявляют особую раздражительность, страдают от чувства страха, тревожности и апатии [9] Например, Doust, 1983; Wallerstein/Kelly, 1980. ; почти у всех наблюдается агрессия по отношению к одному или обоим родителям или к другим детям [10] Например, Bühler/Kächele, 1978; Bernhardt, 1986; Guidubaldi/Perry, 1985; Kalter/Plunkett, 1984; Wallerstein/Kelly, 1980. . Некоторые показывают слишком выраженную зависимость от взрослых, отстают от сверстников в социальном и эмоциональном плане [11] Например, Guidubaldi/Perry, 1985. . Перечисленные симптомы часто сопровождаются снижением внимательности и ухудшением успеваемости [12] Например, Bedkower/Oggenfuss, 1980; Bernhardt, 1986; Guidubaldi/Perry, 1985; Leahy, 1984; Wallerstein/Kelly, 1980. . Во многих случаях это не просто временные нарушения. Сравнительный анализ школьных достижений и профессионального образования детей из полных и неполных семей показывает, что дети разведенных родителей часто пропускают учебу в средних или старших классах и уровень их образования из-за этого страдает [13] Knapp/Verzentnitsch, 1983; Napp-Peters, 1987; Wallerstein/ Blakeslee, 1989. .

Родители часто тянут с разводом из-за детей, так как, по мнению специалистов, именно благополучие детей превыше всего. Возникает вопрос: является ли развод как таковой ответственным поступком – с педагогической точки зрения?

У многих матерей и отцов нет выбора – разводиться или нет, партнер просто уходит. Но если не брать в расчет такие случаи, то возникают мысли об основных противоречиях между личными интересами и интересами детей. Результаты исследований не дают основания полагать, что у детей не появились бы проблемы, если бы родители не развелись. Такой вывод следует из каждого исследования, где сравнивается развитие детей из неполных семей с развитием детей, живущих в так называемых нормальных условиях [14] Например, Напп-Петерс (Napp-Peters, 1987) о сравнении школьных успехов детей из полных и неполных семей. . Такие сравнения не учитывают психологический климат в семье. Возможно, не стоит разделять детей из семей, переживших развод, и детей, чьи родители постоянно ссорятся. Так, в ходе длительного исследования Валлерштейн [15] Wallerstein/Kelly, 1980 и Wallerstein/Blakeslee, 1989. пришла к выводу, что скандалы родителей вызывают у детей сильный страх. Даже если такие сцены происходили редко, дети спустя годы вспоминают о боли и страхе [16] Ср. также Wolchik et al., 1985. , которые им пришлось пережить. Валлерштейн говорит, что в тяжелых случаях психические проблемы уже во взрослом возрасте возвращают людей к переживаниям, перенесенным в период развода родителей [17] Ср., например, историю Ларри (Wallerstein/Blakeslee, 1989, 146 ff.) .

В последние годы появился ряд системно-теоретических работ, в которых анализируются отношения родителей – бывает, что уже после развода ссоры между бывшими супругами вспыхивают с новой силой. Существует общее мнение: дети, втянутые в противостояние между матерью и отцом, оказываются в тяжелом конфликте лояльности, который наносит вред ментальному здоровью [18] Эту проблему мы обсудим позже. . Это касается не только детей из распавшихся семей, но и детей, живущих в полных семьях: конфликтующие между собой родители ищут в детях союзников (это может происходить и осознанно, и неосознанно).