Игорь Кон - Бить или не бить?

Крушение мировой колониальной системы не допускает истребления, обращения в рабство, дискриминации и нарушения прав представителей других рас или религий.

Гендерная революция подрывает старый принцип господства мужчины над женщиной, делая морально и юридически неприемлемыми любые формы насилия, как бы широко они ни были распространены и почитались «нормальными» в историческом прошлом.

Понимание единства мироздания не терпит жестокого обращения с животными. О них все чаще говорят не только как о пищевом ресурсе и рабочей силе, но и как о братьях наших меньших. В Красную книгу занесены даже заведомо опасные для человека виды животных. Как только люди научились относиться к животным по-человечески, оказалось, что с ними можно дружить, и даже дрессировать их эффективнее не битьем, а поощрением и лаской. Когда вы покупаете щенка, вам объяснят, что бить его, а до какого-то возраста даже кричать на него, не следует. Он грызет ваши тапки и гадит где попало не по злому умыслу, а потому что он еще не умеет контролировать свое поведение. Удары и раздражение только портят характер и нервную систему щенка. Человеческий детеныш, у которого детство продолжается значительно дольше, требует еще более сложной дисциплины.

Социализация детей, одним из аспектов которой является дисциплинарная система, не падает с неба в готовом виде, а формируется и развивается вместе с обществом (см.: Мудрик, 2010). Более динамичное общество требует от человека большей степени самостоятельности в принятии решений, а так как соответствующие качества закладываются в детстве, жесткое силовое воспитание этому не способствует.

До тех пор, пока школьное обучение концентрировалось на механическом заучивании формальных правил и текстов, ребенка можно было удерживать в классе только силой. Как только зубрежка уступает место «учению с увлечением», телесные наказания становятся неэффективными и контрпродуктивными. Они больше не нужны ни ученику, ни учителю.

Образование и обучение лишь небольшая часть процессов социализации. Но в сфере нравственности автономия ребенка еще больше, чем в обучении. Современная философия создала гораздо более многогранный образ ребенка, чем когда бы то ни было в прошлом.

Прежде всего, детей стали больше ценить. Их воспитание сегодня обходится родителям и обществу значительно дороже, чем раньше. Это обусловлено удлинением сроков социализации, объективным усложнением содержания и методов образования, и т. д.

К экономическим соображениям присоединяются демографические: с уменьшением рождаемости в развитых странах детей становится меньше, отсюда – повышение ценности каждого отдельного ребенка, требование индивидуального подхода к нему и т. п. Дорогую хрупкую вазу вы не станете швырять так же небрежно, как жестяную кружку.

Изменился и характер внутрисемейных отношений. Жалобы на слабость «современной семьи» подчеркивают прежде всего ее неустойчивость. Но это – прямое следствие ускорения ритма жизни и роста индивидуальной избирательности и вариативности. Самое благополучное общество по этому критерию – то, где господствует крепостное право: ни тебе легкомысленных переездов с места на место, ни текучести рабочей силы, ни разводов, ни завышенных притязаний.

Современные семейные ценности, как и сами семьи, весьма дифференцированы. По мере того как некоторые старые экономические и социальные функции семьи (семья как производственная единица, как ячейка потребления и как институт первичной социализации детей) отмирают или приобретают подчиненное значение, увеличивается ценность психологической близости между членами семьи, будь то супруги или родители и дети. Коль скоро внутрисемейные отношения стали более интимными, повышается автономия и значимость каждого отдельного члена семьи.

Глобальный сдвиг в брачно-семейных отношениях заключается в изменении критериев их оценки: формальные количественные (например, продолжительность брачного союза) показатели сменяются качественными. На первый план выходит понятие субъективного благополучия (subjective well-being). Счастливой считается лишь та семья, в которой хорошо всем ее членам.

Меняется и институт родительства. Сравнительные международные исследования показывают, что индивидуальные свойства каждого родителя психологически важнее, чем их соответствие традиционным гендерным ролям и стереотипам («строгий отец» и «любящая мать»). Вариации индивидуальных родительских практик, которые раньше оценивались по тому, насколько они соответствовали традиционному поляризованному канону отцовства и материнства, в современном обществе все чаще признают естественными. Появились понятия «новое родительство» и «новое отцовство» (см.: Кон, 2009; Майофис, Кукулин, 2010).

Особенно сильным коррективам подвергается институт отцовства, который издавна считался цитаделью телесных наказаний.

Когда-то в мире существовала вертикаль власти. На небе был всемогущий бог, на земле – всемогущий царь, а в семье – всемогущий отец. И всюду был порядок.

Но это было давно и неправда. Именем бога спекулировали жуликоватые жрецы, именем царя правили вороватые чиновники, а отец, хотя и порол своих детей, от повседневного их воспитания уклонялся.

Потом все изменилось. Богов стало много, царя сменила республика, а отцовскую власть подорвали коварные женщины, наемные учителя и непослушные дети.

И теперь мы имеем то, что имеем.

Многим людям кажется, что раньше было лучше, и они призывают нас вернуться в прошлое.

Какое именно?

Авторитетным родителям телесные наказания практически не нужны, а авторитарным родителям они не помогают, отчасти потому, что перегибают палку. Новое отцовство – ключевой фактор отказа от телесных наказаний. Отец не хочет превращаться в наказательную машину.

Повышение социальной и психологической ценности ребенка означает усиление интереса к его внутреннему миру. Мировые историко-социологические данные свидетельствуют, что за последние полвека родительские ценности существенно изменились: личную автономию и самостоятельность ребенка в развитых странах ценят выше, чем послушание и конформность. Ребенок – не просто объект социализации, а самосознательный, активный субъект жизнедеятельности. И это не просто философско-нравственный постулат, типа «относись к другому человеку так, как ты хотел бы, чтобы он относился к тебе», а важнейший теоретико-методологический принцип.

Ременная педагогика в эту систему взглядов не вписывается.

Не случайно самые горячие ее защитники – религиозные фундаменталисты, которые отвергают современный мир и хотели бы вернуть человечество в (воображаемое) прошлое.