Пол Коллинз - Даже не ошибка

Дженнифер возвратилась домой, отвезя его в школу: скидывает куртку и туфли со вздохом облегчения.

— Вернулась пешком?

Она кивает. Машины у нас нет; Морган ездит в школу на такси, а Дженнифер возвращается на автобусе или — когда погода хорошая — идет пятьдесят кварталов пешком.

— Эти мои новые туфли явно не для таких прогулок.

— О, это тяжелое обвинение для обуви.

— Ну, по крайней мере они не для пятидесяти кварталов, — она начинает рыскать по карманам одежды в поисках бумажки. — Знаешь, я тут увидела на обратном пути дом на продажу.

Она протягивает рекламный листочек агентства недвижимости: английский готический дом довоенной постройки, с претензией на современность, отделанный уродливым сайдингом, который надо незамедлительно отодрать, с большим травяным двором.

Мы с Дженнифер интересуемся рекламами чьих-то продаваемых домов, как заправские вуайеристы. Хотя у нас уже есть свой. Красивый. Мне нравятся его столетние скрипучие полы; нравится разбираться, как каждые двадцать лет, вновь и вновь, дом менялся согласно прихотям многочисленных хозяев. В нашем доме можно жить на одном этаже, не поднимаясь наверх: так можно прожить в нем целую жизнь и состариться. И я был бы счастлив никогда больше не переезжать.

До тех пор пока…

— Этот дом в объявлении — на две квартиры. Дуплекс.

— Да, я заметил.

— Если мы когда-нибудь соберемся переезжать… я порой думаю, это был бы выход.

— Если кому-то из наших родителей нужно будет жить вместе с нами, то… это имеет смысл.

— Ну да, правильно.

— Да и Морган, вот вырастет он…

— Да. Да.

— Или это может быть местом для гостей. И гараж там есть… Это бы пригодилось.

— Да, так было бы лучше. Возможность дать ему больше самостоятельности, при этом мы ведь будем… Ты понимаешь. Мы-то никуда при этом не денемся.

Через открытое окно гостиной слышно птиц, наверно, так же они пели и двадцать, тридцать, сорок лет назад. Я смотрю на две фотографии на пианино: на одной мы, сбежавшие в Британскую Колумбию [52] Провинция в Канаде. : на снимке только мы, сотрудница местного загса, ее помощница, а свидетелями выступают крякающие утки. Парочка малышей, принесших черствый хлеб покормить уток, прерывала тогда хихиканьем наши обеты, что вполне соответствовало происходящему. На другой фотографии, несколько лет спустя, мы на одной из улиц Сан-Франциско; я держу на руках шестимесячного Моргана. Он смотрит прямо в объектив, хотя, возможно, на самом деле он смотрит на поезд, который едет перед нами.

Конечно, я и раньше понимал, что родительство — это на всю жизнь, во всяком случае так должно быть. И все же теперь что-то изменилось. Я думаю о недавнем разговоре с одним специалистом по аутизму; когда речь зашла о том, как живут взрослые аутисты, мне был беззаботно поведан рассказ о сорокалетием аутичном человеке, инженере по компьютерной безопасности, который по-прежнему живет с родителями.

— Наверное, всегда есть возможность устроить жизнь взрослого аутиста вместе с его близкими или рядом с ними, пока они есть, — сказал я тогда.

Мой собеседник поднял бровь, обратив внимание на выбранные мною слова:

— Да нет, это не возможность, — поправил он меня. — Это самая большая вероятность.

Такие слова, наверное, должны произвести шокирующее впечатление. Однако ничего подобного. И на душе, конечно, должно быть очень тяжело, когда осознаешь такие вещи… но нет. Всего-то — не отпускать своего ребенка: да ведь представить это совсем просто!

Итак, вероятнее всего, мы не сможем этого сделать. Даже став более эффективным, более самостоятельным, приобретя все те замечательные качества, которые вы предполагали ему привить, — все равно аутист осознает едва ли половину из того, что происходит вокруг него. Он может становиться объектом чьей-то манипуляции, пренебрегать собственными повседневными нуждами, неожиданно исчезнуть — и никто этого не узнает. Нет, невозможно его просто «послать в большой мир». Вот и живут несколько поколений в одном доме или рядом, в соседних квартирах, как и в те времена, когда ребенок был маленьким. Способный, но странноватый взрослый аутист — этакий классический недотепа, всю жизнь живущий вместе с родителями. Но что действительно странно — то, что в нашем мобильном обществе этот архаичный порядок вещей воспринимается как отклонение.

Я у себя, просматриваю недавно попавшую в руки книгу — «Вокруг света на одной ноге», автобиография Эллери Уолтера 1928 года [53] В книге «The World on One Leg» американец Эллери Уолтер (Ellery Walter), лишившийся ноги в 19 лет и прошедший 43 тысячи миль на одной ноге, описывает свои полные приключений и опасностей путешествия. . Да-да, это ровно то, что и обещает заголовок. Я читаю главу, в которой дело происходит на Фиджи. Наш герой, объявленный «одноногим дьяволом», и его приятель за обедом слышат свистящий звук: «В неверном пляшущем пламени мы увидели длинный жуткий нож, глубоко воткнувшийся в мягкую стену».

И тут я тоже начинаю слышать какой-то свист. И-и-и-ит. Тви-и-и-и-и. И-и-и-и-и-и-и-и. Откуда-то снизу. Спустившись в гостиную, я застаю такую картину: Марк и Дженнифер с улыбкой смотрят на Моргана, который стоит перед телевизором и с маниакальной настойчивостью дует в маленькую деревянную флейточку. Он аккомпанирует… аккомпанирует… кому же?

Я поворачиваюсь к Дженнифер.

— Вы что же, хотите, чтобы наш ребенок надорвался?

Это Лоуренс Велк [54] Лоуренс Велк (1903–1992) — американский музыкант, аккордеонист, руководитель оркестра, ведущий телешоу. , вот кто это.

— Да что ты, дорогой. Ему же нравится это. Ты только посмотри.

Да, действительно. Не то чтобы оркестр Лоуренса Велка в полном составе импровизировал, но, пожалуй, вот эта солирующая на аккордеоне женщина… она совсем «улетает», с головой погруженная в музыку.

— Ну и ну, — говорит Марк. — Да им нужен танцевальный партер!

Морган не обращает на нас внимания; он придвинулся к экрану совсем близко, оркестр Велка окружает его теперь со всех сторон. Ребенок совершенно зачарован музыкой, особенно когда вступают тубы и трубы. Он еще ходить не умел, а уже был без ума от саксофонов в одном рекламном ролике, звучавшем по радио. Есть у него и любимый диск с духовым оркестром: включив его, Морган усаживается перед проигрывателем, ставит колонки сбоку от головы и погружается в звук, как в теплый свет лампы для загара.

Камера отъезжает назад, показывая оркестр целиком, и сзади становится видна огромная реклама спонсора: «Джеритол» [55] Витаминно-минеральный препарат. . Мы все взрываемся от хохота — за исключением Моргана. Он все танцует. Ну и что, в конце концов? Для Моргана не существует «немодных» увлечений: нет давления сверстников, поскольку сверстников просто нет. Есть аутичные ребята, которые смотрят Лореля и Харди [56] Комедийный дуэт, популярный в 20–30-е годы. , или соревнования по гольфу, или непрерывно слушают Баха. Им просто нравится: плевать им, что вы про это думаете.