Ирина Семина - Эльфика. Сказки великого перехода. О Судьбе, Душе и Выборе

– Молодец, Анька! – одобрил Михайлов. – Правильно! Нам нужно послать им много Любви и Света. Просто наполняем наш круг тем, что посылает каждый – ну, как котел, а потом из него берем и мысленно направляем луч кому надо.

– Это замечательно, это пойдет, – согласился Александр. – Ну, давайте, что ли? Начинаем!

И все взялись за руки, закрыли глаза и сосредоточились. Каждый из них распахнул свое сердце, отдавая в общую копилку всю свою Любовь, которую каждый человек носит в себе от рождения. И в какой-то момент, когда концентрация Любви и Света стала запредельной, в центре круга возник незримый шар, и от него невидимые лучи понеслись вверх, вниз, во все стороны, посылая целому миру Свет и Любовь…

…Отец Ани Романюк выронил гаечный ключ, склонил голову набок, прислушался и сказал:

– Петрович, извиняй, на сегодня все, пойду я. Дома ведь совсем не бываю. А у меня дочура, ей отцовское внимание тоже нужно.

…Светина мама внезапно отложила вязание, подошла к зеркалу и увидела там миловидную худенькую женщину, только грустную очень. «Права Светочка. Нельзя себя хоронить. Развод – не конец света! А только его начало. Немедленно надо записаться на какие-нибудь курсы! Или хоть в кружок цветоводства!», – подумала она и решительно взялась за телефон.

…– Блин, тошнит меня уже от этих игрушек, – оторвался от компа отец Вениамина. – Слышь, мамулечка, где там наш вундеркинд? Пусть покажет мне, где тут в компе про работу. Ну, сократили, ну, я уже пережил, а теперь все – пора новую жизнь строить.

… – Не, мужики, что-то не пьется мне, – решительно отставил в сторону стакан отец Стасика. – Вчера голова туманная, сегодня туманная, и завтра туманная… Так вся жизнь в тумане и пройдет. К черту! Сын у меня, понимаете? Какой я ему пример показываю? Все. Хватит. Завязываю.

…В аэропорту Сыктывкара родители Михайлова ожидали своего рейса.

– Знаешь, ты как хочешь, а я больше из дома никуда, – твердо сказала Михайлова. – Всех денег не заработаешь, а ребенок вырастет без нас – и все, время не догонишь. Он и так уже в седьмом классе, скоро совсем взрослый станет и вообще отдалится от нас. И не уговаривай меня!

Глава семейства Михайловых уговаривать не стал, только с уважением посмотрел на жену и подумал: «Во умная баба! Прямо мысли читает. Сын-то – в нее пошел!»

…На балконе, обнявшись, стояли супруги Хамитовы, смотрели вниз, на своих детей – Зухрушку и Рустика.

– Дружные они у нас, – похвалил отец. – Молодцы! И компания у них хорошая. Ты это… прости меня за сегодняшнее. Погорячился, вспылил.

– Да и я хороша была… Не сердись! – покрепче прижалась к нему жена. – Чего нам делить? Считай, полжизни прожили, вон каких хороших детишек вырастили!

– Правду говоришь, мать! Только их еще растить да растить. Шестой класс, малышня еще. Смотри вон, в «выжигалы» играют.

А они действительно играли в «выжигалы».

Хоть это и были вполне современные дети – Индиго, Кристаллы или просто продвинутые ребятки, хоть они и понимали в современных теориях воспитания гораздо больше родителей, но они все-таки были детьми. Близнецы Рустик и Зухрушка, победитель всевозможных олимпиад Санек, компьютерный гений Вениамин, юный философ Михайлов, тихий задумчивый Стасик, женственная Светочка, серьезная Аня Романюк – все они очень любили своих родителей, и тревожились о них, и мечтали об одном: чтобы был мир во всем Мире. А весь Мир, как известно, начинается с семьи – по крайней мере, для детей.

Каждую осень меня посещает депрессия. Кажется, что все серо, жизнь скучная, и непонятно, зачем я вообще живу. Этой осенью особенно сильно накрыло. На медикаменты подсаживаться не хотелось бы. Есть какие-нибудь рецепты, чтобы без лекарств?

Вот и кончилось лето… почему оно всегда так быстро кончается? Что-то грусть на меня накатила. Накрыла меня с головой – легкая такая, прозрачная, как вуаль. Я ее прогонять не стала: грусть тоже имеет право на жизнь, почему нет? Окажу ей уважение и провожу с богом, я всегда так делаю. Включила я Джо Дассена, зажгла свечи, налила себе чаю, взяла лист бумаги и карандаши, сижу, рисую грусть. Сама не заметила, как появилась она – ночная гостья. Интересно, как вошла? Если только в замочную скважину просочилась…

– Привет, – говорит. – Грустно тебе?

– Ага, есть маленько, – соглашаюсь я. – Взгрустнулось вот что-то. Чаю налить?

– Мне бы чего покрепче, – отвечает. – Всем известно: выпьешь – и жить веселее.

– Алкоголя в доме нет, – развела руками я. – Чайку, а? С малиновым вареньем! Обычно выпьешь – и не жизнь, а малина!

– Да ладно! – не верит она. – Кто чай пьет – тот вообще отчается.

– Не думаю, – отвечаю. – Кто чай пьет – тому нечаянная радость выйдет, в самом скором времени. Я вот так считаю.

– Это почему же ты так думаешь?

– А мне так приятнее.

– Дурочка, – ласково говорит она. – В иллюзиях живешь. Посмотри вокруг – все же плохо! В стране кризис, в мире тревожно, в личной жизни пусто, в кошельке не густо…

– Не так все и плохо, – безмятежно улыбнулась я. – Отвечаю по пунктам: от кризисов мы, как показывает практика, только крепчаем, тревогу я танцами снимаю. Про личную жизнь – так свято место долго пусто не бывает. Вот про кошелек – это точно, какой-то он у меня хилый в последнее время. Завтра буду зарядку делать – положу его рядом.

– Зачем? – оторопела гостья.

– Как зачем? – удивилась я. – Я буду заряжаться энергией, а он деньгами. Кошелек нужно увлекать личным примером. А как иначе?

– Нужна тебе эта зарядка, – пренебрежительно сказала гостья. – Лучше поспать лишние полчасика.

– Э, нет! – заупрямилась я. – Вставать лучше пораньше. А то вдруг все чудеса мимо пройдут?

– О чем ты, какие чудеса? – не унималась ночная гостья. – Время чудес давно прошло, ты ведь уже давно выросла, ты взрослая девочка и в сказки не веришь, правда же?

– А вот и неправда, – возразила я. – Чудеса попадаются на каждом шагу, только успевай удивляться.

– Например?

– Да примеров сколько угодно! Осенний листопад – чудо. Звездное небо – чудо. Грибы на полянке – чудо. Дети в песочнице – чудо. Много всяких чудес. А какое у меня новое платье – я в нем вообще восьмое чудо света!

– Глупости какие-то, – вздохнула гостья. – Как-то это все примитивно и незамысловато. А жизнь, между прочим, штука сложная.

– Это точно! – охотно согласилась я. – И самое сложное в жизни – не усложнять себе жизнь. Может, я все-таки свое новое платье продемонстрирую?

– Не надо, – помотала головой она. – Что радости в какой-то тряпке? Порадуешься с неделю, привыкнешь. И снова потянется череда безрадостных дней…