Татьяна Барлас - Дневники препода

Олесю я приметила, когда она училась на третьем курсе второй раз: в первый она, по-видимому, прогуливала столько, что я ее не запомнила. В том семестре второгодников было несколько, они держались особняком, и только Олеся потихоньку вписывалась в новую группу. А выделила я ее после двух блестящих работ, за которыми чувствовался хороший ум и неординарная натура.

На зачет по курсу, который я вела в том семестре, Олеся явилась с уймой недоделанных и несделанных работ, не надеясь его сдать целиком, но хотя бы частично (зачет ставился автоматически по числу сданных работ). К ее удивлению, зачет я ей поставила, изменив собственным принципам: я понимала, что у нее будут другие «хвосты», а мне хотелось повысить шанс, что Олеся удержится в институте.

Кажется, именно тогда она рассказала о себе. Наш институт был уже не первым, где она училась. До этого она ушла с третьего курса другого института, работала и… пошла учиться заново к нам, снова дошла до третьего курса, осталась на второй год… в общем, третий курс ей никак не удавалось одолеть.

Олеся перевалила через зимнюю сессию, а весной я увидела ее перед очередной попыткой сдать курсовую. Ее руководительница у подопечных ценила прежде всего упорядоченность и выполнение своих указаний, и я понимала, что Олеся ее не устраивает категорически. Олеся говорила, что курсовую ей не сдать, и, кажется, высшее образование не для нее.

Придя домой, я решила проконсультироваться со знакомым, который в свое время вылетел из трех институтов, и отсутствие корочек по жизни ему особо не мешало. «Может быть, действительно высшее образование не стоит того, чтобы так себя насиловать?» – спросила я его. Однако вместо ответа на вопрос он стал предлагать варианты, как уговорить Олесю не бросать учебу. «Ну если уж такой человек об этом говорит, значит, зачем-то корочки все-таки нужны», – решила я.

Уже не помню подробностей, но на четвертый курс Олеся перешла. И конечно же, пришла проситься ко мне на курсовую. И конечно же, сделала это после того, как прошли все сроки и я подвела черту. «Олеся, – сказала я ей, – у меня уже пятеро, и нескольким я отказала. Если я возьму вас, я не могу смотреть в глаза Маше, которая очень хотела писать у меня».

Олеся нашла другого руководителя и почти без приключений одолела четвертый курс. На моем любимом предмете, который я у них вела, она была из лучших, а когда он завершился и я просила ответить на вопросы о впечатлениях от курса, она написала, что может быть только на этих занятиях поняла, что «не зря просиживает штаны», пытаясь получить заветный диплом. После сессии я решила, что задача доведения Олеси до диплома выполнена: с пятого курса у нас уже не выгоняют. Но…

В начале пятого курса выяснилось, что она беременна. Я расстроилась, а Олеся сказала, что рассчитывает получить диплом: родить она должна в феврале, дальше останется укороченный семестр, госэкзамен и защита диплома. Я не верила, но надеялась, чем могла – помогала. Однако сдав зимнюю сессию, Олеся больше не появилась. Родила девочку.

Через год она не появилась тоже. В деканате сказали, что пропустит еще год, так как не на кого оставить ребенка.

Этой осенью я написала Олесе, спрашивая о планах. В ответ пришло: я снова беременна, зимой буду рожать второго…

На днях, зайдя в деканат, я увидела Олесю. Рядом с ней, чиркая карандашом по бумаге, сидела очаровательная кудрявая девочка. Олеся заполняла какие-то бумажки. Увидев меня, радостно заговорила, что очень хочет все-таки следующей осенью вернуться к учебе, а до этого в основном сделать диплом, потому что потом, очевидно, не будет времени. Что старую тему заканчивать не будет, хочет выполнить работу по тематике беременности и родов.

А вчера мне позвонила замдекана и сказала, что для бюрократии нужно срочно написать Олесе тему диплома (который она, очевидно, писать не будет, потому что вот-вот уйдет в декрет. Но у бюрократии свои законы). Я сказала: пишите руководителем меня и тему «Динамика психического состояния во время беременности» или что-то в этом роде. В деканате смеялись…

А после этого я написала Олесе и предложила совместно заняться дипломом. В ответ пришло: «Честно говоря, я уже несколько недель хожу вокруг да около дипломной темы и руководителя и не могу определиться и решиться. Хотела писать вам „Возьмите меня к себе, пожа-а-алуйста“, но вы меня вот опередили. Готова начать обсуждать тему прямо сейчас, потому что выбрать надо что-то одно, а хочется все и сразу…»

Что мне Олеся? Не знаю. Наверное что-то вроде состязания с судьбой за ее диплом, которое я, боюсь, все-таки проиграю. Стоит ли оно затраченных сил, времени и нервов? Не уверена. Но очень хочется увидеть Олесю в мантии и шапочке, идущей по актовому залу нашего многострадального института за заветной корочкой.

Туман + мороз = сказка. Но беготню по хозяйству никто не отменял.

На этой неделе справили Валерикин первый день рождения. Так это удивительно и странно: этого ребенка я родила сама, здесь – на ферме, – в спокойствии и в любви, и я первый раз в жизни почувствовала, что ДР – это не только праздник ребенка, но и мой… У меня есть четверо детей, и я могу, не стесняясь, как следует их любить.

(Из социальных сетей Олеси)

Незадолго до рождения четвертого ребенка семья Олеси продала квартиру под Москвой и купила ферму в Краснодарском крае.

Попытки Олеси завершить образование помню смутно. Кажется, она все же восстановилась, пыталась начать делать диплом и снова оказалась беременной. Но теперь это уже не важно.

Лишь одно скажу под конец. Захотелось приехать к Олесе в гости.

Нет, еще одно скажу. Все-таки преподаватель – благодарная работа.

Последнее, что знаю про Олесю: она с семьей по - прежнему живет на ферме. Детей пятеро.

День психолога – второй после выпускного повод дать волю сентиментальности в профессиональном контексте. У нас этот день отмечается большим капустником с довольно сложным сценарием, где выступают все курсы. А еще на День психолога традиционно приходят многие выпускники.

В этот день на мне большая организационная часть и уйма нервотрепки. Но… сегодня хороший повод сказать, что я все еще люблю свою работу и наших студентов и что бывают дни, когда работа не кажется бесплодной. У нас, кажется, невозможно удержаться, если не любить. Нервов много, бардака много, платят мало, если еще и работу не любить – удавиться можно.

От выпускников было много слов о том, что они скучают, и о том, как много дала им наша МГЛа. Получается, мы все-таки им что-то даем, хотя по специальности работают единицы, близко к специальности (работа с персоналом) – может быть, половина. Наверное, студенты получают нечто, трудно сводимое к привычному понятию «специальность».