Игорь Сушков - Психологические отношения человека в социальной системе

Такой подход к анализу научных понятий часто недооценивается. Однако язык фиксирует то, что легко ускользает от сознания, от целенаправленной работы ума, но существенно важно для человеческой жизнедеятельности и открывается нам только через коллективный опыт поколений.

«Как орудие труда язык есть специально сконструированный посредник» [47, с. 1]. С помощью языка как специфического инструмента человек обособляет и показывает [278, 289]. Поэтому различия в словах намекают нам на характер различия в явлениях.

Уже в этом элементарном сопоставлении приоткрывается статика первого и динамика второго понятия. Частное значение слова «вязь» отражает некое сплетение элементов изображения в один сложный знак, а слова «ноша» – переносимый на себе груз.

К. Бюлер отмечает три функции языкового знака: изъявление (экспрессия), побуждение (апелляция) и репрезентация [47]. Изъявление (экспрессия) подчеркивает факт выделения говорящим объекта универсума, вызвавшего речевой акт, необходимость привлечения к нему внимания слушающего. Репрезентация раскрывает объективный порядок элементов множества, которое заключает в себе объект. Иначе говоря, и форма, и содержание словесного знака отражают, как connexio rerum (связь вещей), так и ordo rerum (порядок вещей). А порядок и есть закономерное условие развития процесса изменения элементов, т.е. его динамики.

Введение понятия отношения становится необходимым, так как раскрывает еще одну сторону психологических явлений, личностей и групп, позволяя более точно объяснить процессы их изменений на уровне различных биологических и человеческих множеств.

Утверждение: «Русские, украинцы, белорусы, татары, евреи и другие национальные группы живут на территории города Москвы» подчеркивает факт связи  указанных элементов национального множества.

Утверждение: «Русские, украинцы, белорусы, татары, евреи – основные национальные группы города Москвы» – показывает не просто факт их связи, но и то, что они вносят наибольший вклад в изменение национального множества и в сравнении друг с другом обладают равным потенциалом изменения. Поэтому второе утверждение более ориентировано на аспект отношений национальных элементов.

Многие ученые также делают акцент на различении связи и отношения.

А.И. Уемов, на наш взгляд, не совсем прав, когда подчеркивает, что связь обязательно приводит к тому, что изменение одной вещи определяет изменение другой, а отношение не во всех случаях ведет к этому. Например, положение одного города восточнее другого еще не определяет факта и характера их связи и возможности изменения [272]. Возразить на это можно тем, что если оставаться в рамках того же множества, в котором взято отношение данных вещей, т.е. пространственного, то связь их вполне очевидна: она пространственна. Если мы представим невероятную ситуацию пространственного изменения одного из городов (на примере деревень такая практика в России уже была реализована при строительстве водохранилищ), то эти характеристики неизбежно изменятся и у другого города.

А.П. Шептулин также считает, что не всякое отношение является связью. «Связью называется лишь такое отношение, которое предполагает определенную зависимость одного явления или стороны от изменений других» [299, с. 154]. К другого рода отношениям (не связям), по его мнению, можно отнести отношения между географической средой и производственными отношениями как факторами, не влияющими друг на друга. С этим также нельзя согласиться, так как влияние географической среды на производственные отношения убедительно доказано Г.В. Плехановым и выявляется при сравнении истории разных народов.

Иллюзия независимости возникает тогда, когда мы исследуем не реальный процесс, а соотносим некоторые абстрактные признаки процесса, нередко грубо вербализованные в виде определенных научных понятий, которые соответствуют совершенно разным реальным множествам (в нашем примере географическое и производственное множества). Поэтому они несовместимы.

В.И. Свидерский приходит к выводу о том, что связи выражают зависимость или взаимозависимость объектов и соответствуют зависимостям или взаимозависимостям, «опосредованным какой-либо общей, но непосредственной основой» [229]. Поэтому он преобразует традиционную формулу вещь – свойство – отношение в формулу вещь – свойства – связи – отношения, подводя нас к пониманию вещи как системы взаимодействующих элементов, объединенных единым системообразующим фактором.

Этот фактор, по мнению автора, и определяет отношения элементов, в отличие от связей, которые остаются непосредственно в границах взаимодействия элементов. Если мы возьмем по примеру В.И. Свидерского отношение 2/3, то действительно понять отношение 2 к 3 возможно только благодаря пониманию отношения каждого элемента к десятичной системе счисления. Но в этом случае и связь между 2 и 3 (если только в качестве ее не считать графическое изображение данных единиц) имеет смысл только тогда, когда определяется через связь 2 и 3 с десятичной системой. В противном случае они совершенно равнодушны друг к другу. Только это будет уже не множественная, а системная связь, речь о которой пойдет в дальнейшем.

Вещь (в данном случае – десятичная система), сама являясь множеством, будет представлять собой элемент совершенно иного множества, через которое она воплощает себя и тем самым воздействует на собственные элементы, задавая их связи и отношения. А элементы самой вещи через непосредственные связи и отношения друг с другом реализуют себя в вещи, превращая ее в элемент «иного» множества. Различие этих связей мы определили ранее терминами «первичные» и «вторичные». На уровне анализа множества они могут быть обозначены как внутримножественные и межмножественные. В рассматриваемом же примере они выступают более глубоко – как внутрисистемные и межсистемные. В такой диалектике заключено отражение процесса самодвижения и самопричинения универсума.

Приведенные аргументы подталкивают к выводу о том, что не существует связей без отношений и отношений без соответствующих им связей. Это две стороны, характеризующие один и тот же процесс   – процесс изменения вещей, а в нашем контексте – процесс изменения психологических явлений, индивидов и социальных групп.

В данном вопросе можно полностью согласиться с В.Н. Сагатовским: «…вопрос о связи надо формулировать не как вопрос о связи объектов вообще, но о связи их в определенном отношении» [227, с. 203]. Тогда каждой связи будет соответствовать свое отношение, которое будет отражать уже не просто возможность изменения, но и его меру.