Вера Кольцова - История психологии. Проблемы методологии

Особенно важным представляется утверждение автора о том, что обыденное сознание вносит вклад в формирование картины мира посредством расщепления амбивалентности мифа и бессознательного преодоления завершенности научного знания, тем самым уравновешивая эти крайности. Причем имеют место взаимонаправленные движения: от науки к обыденному сознанию и обратно. Сложные научные идеи на языке обыденной мысли преобразуются в более простые формы, доступные пониманию людей. Смысл этого Улыбина видит в том, что «иначе ликвидировать разрыв между фундаментальной наукой и образом мира человека “с улицы” просто невозможно. А искаженные, “опрощенные” знания такую связь устанавливают». Это приводит к возникновению бытовых представлений о сложных философских и научных категориях и явлениях; знания соотносятся с интересами человека, «создавая антропоцентрическую картину мира» (там же, с. 116). Одновременно обыденные представления доводят до науки потребности жизни, противодействуя ее отрыву от реальности и формализации (Московичи, 1995а; 1995б; Улыбина, 2001; Червяк, Терминов, 1985; Юревич, 1993).

Как отмечает А.В. Юревич, нередко обыденные представления, попадая в сферу науки, становятся источником научных открытий (Юревич, 1993, с. 167).

Рассмотрение соотношения научных и вненаучных сфер знания и критериев научности, а также особенностей обыденного познания и его взаимодействия с научной мыслью позволяет более точно определить предметную область истории психологии.

Как отмечает К.А. Абульханова‐Славская, одна из задач методологического анализа состоит в выявлении предмета науки и раскрытии его специфики через соотношение с предметами других наук. Причем это соотнесение осуществляется «не на том логическом уровне, когда предметы уже специфицированы и основания для их сопоставления фактически утрачены, а на уровне объекта, в самом анализе объективной действительности. Методологическое исследование определяет область поисков объекта, его “границы”, его “место” в бытии и т. д.» (Абульханова‐Славская, 1973, c. 31). Более того, методология «дает не только представление об объекте, с которым предстоит действовать, но и представление о том, как с ним действовать», поэтому онтологическая характеристика объекта здесь «выступает в категориях человеческой деятельности» (там же).

С этой точки зрения, определение предмета истории психологии должно отталкиваться от той объективной реальности, которая лежит в его основе,– процесса психологического познания, реализующегося в многообразных формах взаимодействия познающего субъекта с миром: природным, социальным, символическим, результатом чего является получение и систематизация знаний о психике. Взаимодействие с миром, обусловленное объективными потребностями существования и развития человека и человечества,– реальный базис становления и развития системы психологического знания.

Особое место и роль психологического познания как важнейшего условия и неотъемлемой компоненты жизнедеятельности человека и общества обусловлено его огромной ролью в развитии сознания и самосознания человека, в процессах субъектно‐личностной идентификации. Начиная с истоков существования человеческой истории, каждый шаг в осознании своего психического мира увеличивал потенциалы и возможности человека в его взаимодействии с миром и одновременно становился источником дальнейшего углубления психологической рефлексии. Являясь условием общественно‐исторического бытия человека, психологическое познание по своей длительности сопоставимо с длительностью существования мыслящего человека. Этим определяются предмет и   границы истории психологии  – изучение психологического познания на всех этапах его исторической эволюции, начиная от момента его зарождения у истоков человеческой цивилизации и до его зрелых и развитых форм, представленных системой научных знаний о психике. То, сколь глубокие пласты психологического знания способна воссоздать и исследовать история психология, зависит от ее познавательных ресурсов, но масштаб задач в этой области должен быть сформулирован достаточно четко и однозначно. Поэтому первый вывод, касающийся понимания предмета истории психологии, включает определения границ исследуемой ею реальности – психологическое познание на всех этапах его исторической эволюции.

Формы существования психологического знания, представленные в истории, разнообразны; они охватывают как научную психологическую мысль, так и обыденные психологические представления, накапливаемые в разных областях человеческой практики и сферах общественного сознания. Обыденное знание тесно связано с научной мыслью, исторически предшествует ей в процессе эволюционного развития, сосуществует с ней в современной структуре знания, стимулируя ее развитие и обогащая ее содержание.

Наука и научность – не тождественные понятия; научность не является исключительной прерогативой науки. Рациональные идеи, отвечающие критериям научности – доказательности, логической обоснованности, систематизированности – могут возникать и во вненаучных областях человеческой мысли. Это определяет важность культурологического анализа истории развития психологического познания. Опираясь на принципы системной методологии, требующие целостного рассмотрения объекта изучения, можно обозначить второе положение, касающееся понимания области исследуемых историей психологии явлений – необходимость изучения различных форм психологического познания, как научных, так и   вненаучных, формирующихся в   сфере обыденного сознания в   их целостности и   диалектическом взаимодействии.

Важным аспектом системного анализа психологического познания как формы познавательной деятельности является также описание его структуры как сложноорганизованного целого и выделение ее «сторон». М.Г. Ярошевский пишет о трехаспектности познавательной деятельности, совершающейся «в системе трех главных координат:

когнитивной, социальной и личностной» (Ярошевский, 1996, с. 12). Характеризуя системное строение познавательной деятельности, он указывает: «В смене научных теорий и фактов, которую иногда называют “драмой идей”, есть определенная логика – сценарий этой драмы. Вместе с тем “производство” знаний всегда совершается на конкретной социальной почве и зависит от внутренних, непознанных механизмов творчества ученого». Отсюда делается вывод – «для того, чтобы воссоздать полноценную картину этого производства, любую научную информацию о психическом мире необходимо рассматривать в системе трех координат: логической, социальной и   личностной (обычно связанной с биографией ученого)» (Ярошевский, 1995б, с. 3). Представляется целесообразным дополнить выделенную систему еще одним элементом – процессуальным, включающим изучение самого процесса получения психологического знания. Отсюда вытекает следующее положение, определяющее специфику изучения психологического познания как сложного многокачественного явления: история психологии должна изучать психологическое познание в   его генезисе, становлении и   развитии, в   его логико‐научной, общественно‐исторической и   субъектно‐личностной обусловленности.