Галина Гужвина - Сказки Надивы – 2. Прогулки по звёздам. Высшая Школа Сказкотворчества. Ступень 2

Сусанин уже два часа сидел в кафе под открытым небом рядом с особняком Панночки, когда тишину улицы прорезал отчаянный женский визг.

Сусанин со своего места увидел, как забегали по двору охранники, завыла сирена, к особняку подъехали одна за одной машины «Скорой помоши», «Пожрная», «Полицейская»….

– «Ты представляешь, Иван, ей же ничего не помогает! Пятый день! Никакие светила науки! Каких только специалистов не вызывали! Какие только обследования она не проходила и что только на ней не испытывали! Но всё нипочём! Жалко бабу. Хоть и зараза, между нами говоря!»

Сусанин слушал и кивал головой.

На следующий день он выкрасил волосы и бороду, отросшую за время его путешествия по джунглям хной, надел полосатый узбекский халат и мягкие узорчатые туфли с загнутыми носами. Голову повязал чалмой. Глянул в зеркало, забавляясь сам собой. И ещё раз прочитал объявление в газете:

«Знаменитый врач из Дели Абу-Абдурахман-ибн-Гасан исчеляет неисцелимые заболевания древним индийским способом, основанном на сочетании характера человека, кармы и даты его рождения.» Ниже был напечатан номер его телефона. Сусанин, когда заходил к Юрку утром, «забыл» газету у него на столе.

В то, что ему позвонят, он ни капельки не сомневался. И всё-таки вздрогнул, когда наконец-то раздался звонок.

Договорились, что водитель заберёт его по указанному адресу, и Сусанин бегом кинулся туда. Зачем водителю знать его настоящее местонахождение?

К счастью Сусанина, Юрка у ворот не оказалось Там стоял другой охранник. Который не узнал Сусанина и тот преспокойно вместе с секретарём прошёл в покои Панночки. Та сидела в кресле, красные, воспалённые ноги стояли на скамеечке, и молодая медсестра без конца поливала их холодной водой.

Сусанин с умным видом осмотрел кожу ног, про себя отметив, что у него все эти волдыри были гораздо меньше. Девушку было по человечески жаль. Но за всё надо платить.

Он повернулся к присутствующим:

– «Могу я попросить оставить нас наедине с леди?»

Панночки сделала движение рукой и все вышли из кабинета. Сусанин поплотнее прикрыл за ними дверь.

– «Прошу вас, госпожа, расскажите же мне о том, что предшествовало заболеванию?»

Панночка страдальчески сморщилась:

– «Я не знаю. Я сидела, писала, внезапно по ноге что-то поползло. И стало чесаться. Я хотела стряхнуть, а там… там… – Она прижала руки к щекам. – там такое страшилище. Я хотела его согнат, а оно прыгнуло на другую ногу, а это нога как заболит, и потом другая…»

– «Я спрашиваю, что было до этого?» – мягко перебил ей Сусанин.

– «До этого? – Панночка удивлённо взглянула на него. – До этого я сидела и просматривала документы.»

Сусанин глубокомысленно вздохнул.

– «Скажи мне госпожа, только правду – не обидела ли ты кого накануне?»

– «Я? – возмутилась Панночка. – Да я неделю, даже больше, из дома не выходила! Столько дела накопилось! Нет, ну может и накричала на кого, чего ж в процессе работы не случится? Но вообще то я сдержанная, и эмоции наружу не выплёскиваю.»

– «А до того? – не унимался Сусанин.– Всегда ли платила по счетам, выполняла обязательства, никого не подводила? Не бросала в трудных ситуациях?»

Панночка покраснела и отвела взгляд.

– «Какое это имеет значение?» – пробормотала она.

Сусанин поднял вверх руки:

– «Слыхала ли ты о карме? А знаешь ли что такое психосоматика? А ведаешь ли о том, как наши поступки сказываются на нашем здоровье?»

– «Слушай, лекарь! – подозрительно сощурилась Панночка. – Что-то мне твой голос больно знаком. И походка мне кого-то напоминает. Тот ли ты, за кого себя выдаёшь?»

Сусанин скинул чалму и халат.

– «Ладно, уговорила. Заканчиваем балаган. Но не вздумай звать на помощь, – предупредил он ей, заметив как Панночка протянула руку к телефону. – Всё равно кроме меня тебе никто не поможет. И, честное слово, так мне хочется уйти, и оставить тебя так…»

– «Иван, помоги, пожалуйста!» – в голове Панночки зазвучали слёзы.

Сусанину и жалко было девушку, но и помнил он её характер. Он подошёл, взял со стола бумагу и ручку:

– «На, пиши приказ! Пусть мне оплатят мою работу проводником, как договаривались. И работу лекаря, поскольку зелье, которым я тебя буду лечить, мне очень дорого стоило.» И он усмехнулся.

Когда приказ был составлен и подписан, Сусанин достал вед1рко, наполненное вонючей жижей. Панночка поморщилась:

– «Ты собираешься мазать меня этой дрянью?»

– «Увы! – ответил Сусанин. – Другого средства от этой напасти не существует.»

Панночка подозрительно на него посмотрела:

– «Уж не ты ли меня этой напастью наградил?»

Сусанин молча размазывал тину но ногам Панночки. Потом поднял на неё глаза:

– «Скажи, как я мог бы получить то, что мне причитается?

Панночка сурово сжала губы. А Сусанин продолжил:

– «Я сейчас получу свои деньги, и если всё хорошо, завтра приду и продолжу лечение..»

Говорят, после того случая Панночка ещё долго ходила в длинных юбках – прятала ноги. А Сусанин ходил и лечил ей волдыри. И, кстати, из-за запаха, который стоял теперь и в офисе, особенно в покоях Панночки, и от самой Панночки, она теперь не могла встречаться с клиентами и вести дела. У ней было время побыть в тишине и подумать о том, что же всё таки произошло, и… какое она во всём этом сыграла значение.

К интересным выводам она пришла. Но это совсем другая история.

В славном городе Эн жила не менее славная женщина Катерина. И было у неё всё, как у людей – муж любящий и детки замечательный – сыночек Всеслав и доченька Зоренька.

И казалось бы, что всё должно быть у неё хорошо. Да вот как-то заползла мысль в голову Катерины, что сыночек её любимый достанется чужой женщине однажды, и останется она тогда не у дел. Муж то всё на работе, старается семью обезпечить, а сынок ласковый он вот, под боком. А вот если влюбится, что тогда? Кого она обнимать-ласкать будет?

И решила Катерина набросить на сыночка поводок. Чтобы знать, где он и с кем, ну и вообще не переживать, а то вдруг что-то с ненаглядным Всеславом случится?

Пошла она к знакомой знахарке, и попросила поводок для сына. Знахарка удивилась очень. Обычно поводок для мужа требуют, а тут для сына?

– «Я же так люблю его! – сказала Катерина знахарке. —Я должна знать, где и что происходит. И с кем он общается. Чтобы какая-нибудь лахудра не охмурила моего сынка. Он же ещё маленький, неразумный, а я знаю, что для него лучше!»

– «Знала бы ты, Катерина, сколько жизней загубила святая слепая материнская любовь!» – покачала головой знахарка.