Галина Бакаут - Если сердце просит сказку, или Волшебство своими руками – 2. Высшая школа Сказкотворчества. Ступень 2

И вот однажды, в который раз, случилась в городе том ярмарка. Тут отец с сыновьями в путь стали собираться, никак пропустить не хотели событие это, ведь оно и веселье, и знакомства новые сулило, да и прибыль солидную тоже, а еще были у них уже покупатели постоянные, что за их коней, зерно и ткани, что мастерицы сельские для продажи давали, монетою звонкой платили.

Как думали, так и получилось! Быстро они с делами управились, никого упрашивать да уговаривать не пришлось, товары их влет разобрали, да еще много вперед наказали, вот и уже было совсем они с хорошей выручкой домой собрались, да, вдруг, посреди площади городской шатер диковинный увидели!

Был этот шатер ни низок, ни высок, из темно-синей блестящей ткани, которая золотыми звездами, словно на небе, была расцвечена. Играла тихая нежная музыка, вокруг витал аромат каких-то трав, а вокруг шатра толпился народ любопытный, с ноги на ногу переминающийся, словно ни у кого из присутствующих не хватало смелости внутрь войти.

– Да это же знаменитая вещунья в гости пожаловала! – воскликнул кто-то в толпе, -Она может любому его будущее показать и добрые жизненные советы, как подсказки, дать, только не каждому она это делает, а может и из шатра прогнать, если человек с дурными намерениями пришел!

И стало любопытно братьям, как она это делает, и решили они по очереди свою судьбу попытать, хотя батюшка их отговаривал, но и его интерес разобрал так, что и он согласился. Только слово с каждого взял, что как только они домой вернуться, так все сказанное ему откроют, негоже такую информацию от родителя своего скрывать!

И пошел в шатер сначала старший брат. И увидел он внутри стол круглый, цветастой шалью накрытый, а на столе свеча, зажженная, горит, да шар большой стеклянный и круглый разными искорками от той свечи мерцает и отсвечивает.

А за столом в мягком высоком кресле сидит красивая женщина, так сразу и не скажешь, какого возраста. Волосы черные по плечам длинными змеями вьются, голова цветным платком повязана, а на шее ее такое количество бус, что в иной лавке даже поменьше будет!

А глаза ее улыбаются, лукаво и пронзительно на него смотрят, словно она уже все и без шара того знает, о чем он ее будет спрашивать, да какой ответ ему дать.

Да для порядка, на стул напротив себя она его усадила, велела руки к шару тому приложить и внимательно внутрь шара заглянуть. И как только он все это выполнил, увидел себя в одеждах дорогих, в сапогах сафьяновых, а вокруг него в стойле кони такой красоты дивной стоят, словно он к самому Царю в его конюшни попал, ведь таких породистых жеребцов ни у кого, как только у Царя-батюшки, и не было! Покачала утвердительно головой вещунья, ничего не сказала, да и среднего брата к себе в шатер позвать велела.

Вот и среднему брату повторить все действия велела, и положил он руки свои на шар, и увидел себя в палатах белокаменных, словно он во дворце Царском, и вокруг его суетятся его служки в белых поварских одеждах и колпаках, а он над ними начальствует, да все прикрикивает и велит Царю всякие блюда и напитки к столу скорее подавать!

И опять головою покачала вещунья, словно подтверждая правдивость видения, и опять ничего не сказала, а велела младшего, Ивана позвать.

И пробыл Иван у нее в шатре ни много, ни мало времени, да только выскочил оттуда рассерженный, словно вещунья ему что-то такое показала, во что он и верить то отказывается, да и говорить то об этом совсем не желает! И еще прикрикивает, да руками машет, словно разговор свой с вещуньей никак закончить не может!

И прибыли отец с братьями в дом родной, да скорее коней распрягли, переоделись с дороги, а уж им стол накрыли, угощение выставили, понятно же, что с дороги каждому скорее перекусить хочется, да и уж потом на отдых отправиться.

А батюшке не терпится, разговор о приключении в городе он тотчас же начал, да с вопросами к сыновьям обратился.

Рассказал обо всем старший сын, все рассказал, в подробностях, и какие одежды на нем одеты были, и каких знатных коней он в той конюшне увидел, и как его конюхи слушались, когда он им разные советы и указания раздавал.

– Видно быть тебе Главный царским конюхом, – сделал вывод батюшка. – И за что честь такая? Это ж счастье какое – на службу к самому Царю-батюшке попасть, видно узнает он как-то о твоей любви к этим животинкам, да о старании и заботе, которыми ты их окружаешь, вот и доверит тебе сокровища свои.

А когда средний сын о своем видении рассказал, тут он и пуще обрадовался!

– Мой средний сын, да Главным поваром на Царской кухне! Да всеми делами там он заправляет! Да за что же мне счастье такое на старости лет? Могу я теперь старость свою уверенно встретить, ведь нам с Иваном здесь спокойно жить станется, если у вас все так складно в жизни устроится! А там, глядишь, и Ивану какую-нибудь службу подберете, и опять вместе будете, когда я с матушкой вашей встречусь, а дом и хозяйство племянникам передадите, вот им радость будет!

И стал он Ивана расспрашивать, что же ему в шаре увиделось, да что ему вещунья вслед сказала, что он так руками размахивал и на всю площадь с нею спорил.

Но отказался Иван отвечать и отцу-батюшке, и братьям своим старшим, как бы они его не упрашивали! Наотрез отказался, сказав, что сначала надо это все проверить, и в жизни что-то такое должно случится, о чем он и сам еще не ведает, чтобы все так, как в видении том, закончилось. Да и вещунья наказала, что, чтобы видение то исполнилось, о нем рассказывать никому нельзя!

Рассердился батюшка, кулаком по столу в сердцах стукнул, да прикрикнул, что, дескать, если он сейчас же ничего не расскажет и отца своего родимого ослушается, и слово отцовское ему больше не указ, значит и не сын он ему, и может уходить из дома на все четыре стороны!

Ничего не ответил ему Иван, молча взял свои гусли-самогуды, немного еды в котомку положил, да флягу с квасом прибавил, рубаху чистую и полотенце, что матушка вышивала, аккуратно сложив, сверху уложил, в пояс батюшке и братьям поклонился, да и в дверь вышел. Только его и видали!

Вот идет Иван один день, идет второй, идет третий, да уж скоро город на горизонте покажется, да он решил найти ручей, да умыться, чтобы в город чистый войти. Нашел в ближайшей рощице родник чистый, что из-под корней деревца пробивался, умылся, освежился, полотенцем матушкиным утерся и, словно матушка руками, ласковыми, по лицу погладила, да пожалела, что так далеко он от дома родного оказался.

Да делать нечего, жалеть себя некогда, Иван чистую рубаху надел, немного перекусил, оставив краюху на «черный день», глотком кваса запил, и решил немного передохнуть. Достал гусли свои, легонько струны тронул, и негромко запел песню про долю свою горькую.