Ники Хейс - Принципы сравнительной психологии

Интерес человека к животным имеет давнюю традицию. Совместное с животными участие в охоте, выслеживание добычи или поиск пищи существовали с незапамятных времен. Люди использовали собак, свиней, казуаров в повседневной жизни, извлекая выгоду из их склонностей и особенностей поведения, и наблюдали за поведением других, диких, видов, чтобы определить время, благоприятное для поиска источников пищи.

С развитием сельского хозяйства изменилась природа взаимоотношений человека и животных. Жизнь сообществ охотников-собирателей зависела от знаний и удачи в поиске нужных растений, произрастание которых зависит от случая, хотя и подчиняется географическим и экологическим закономерностям. Но это вовсе не значит, что люди были пассивны. Например, коренные австралийцы в течение более 30 тысяч лет регулярно применяли огонь для восстановления продуктивности земель, а коренные американцы, умело используя ресурсы равнин и лесов, могли содействовать приумножению видов растений и животных. В итоге эти сообщества имели дело с целостными природными системами и сохраняли окружающую среду в почти неизменном виде.

Сельскохозяйственные сообщества по мере своего становления буквально брали отношения с природой в свои руки. Они решали, что, где и как должно расти. Это привело к новому типу взаимоотношений людей с природой, к нарушению их партнерства. Сходные изменения произошли и в отношении систематического использования животных, ставшего более специализированным; примером этому может служить использование лошадей и крупного рогатого скота в фермерстве, появившемся с возникновением сельскохозяйственных сообществ. Капризы погоды вносили свои неконтролируемые коррективы, и люди научились работать в затрудненных условиях, диктуемых средой обитания, но их взаимоотношения с природой тем не менее были уже качественно иными.

По мере того как сельскохозяйственные общества сменялись технологическими, эти отношения становились все более эксплуататорскими: по аналогии с землей, водой и растительностью животные тоже стали рассматриваться как «ресурсы». Несмотря на то, что люди продолжали относиться к животным как к своим спутникам и, более того, как к партнерам, этот новый подход становился социальной нормой. И только совсем недавно люди начали задавать себе вопросы о природе наших взаимоотношений с остальным миром.

Западная философская традиция, берущая начало от древнегреческих философов, установила концептуальные рамки для этих новых взаимоотношений. Гераклит высказал мысль о том, что люди качественно отличаются от животных и превосходят их, поскольку имеют душу, которой нет у животных. Это понятие стало значимой вехой в западной философской мысли и в конечном итоге стало частью важного противопоставления, проведенного Декартом. В сущности, Декарт не только повторил эту точку зрения, но и предположил, что животные в отличие от человека не думают и что их поведение полностью детерминировано физиологическими механизмами и инстинктами. Декарт признавал, что люди тоже обладают также и психологическими механизмами – его работа по изучению структуры и функции глаза часто рассматривается как одно из самых первых психологических исследований. Но он пошел дальше, предположив, что человеческая психика представляет собой отдельную и вместе с тем независимую от тела сущность.

Такое противопоставление имело много далеко идущих следствий, таких, например, как легитимность внедрения фабричной системы в производстве (если психика человека является отдельной сущностью, тогда не имеет значения, что делают с его телом), а также оказало влияние на медицину и сравнительную психологию. Картезианский дуализм постулирует определенную систему отсчета для сравнительной психологии, признавая, с одной стороны, что животные отличаются от людей во всем, что касается чувств и мыслей, и потому нет нужды беспокоиться об их боли и страдании, и, с другой стороны, подчеркивает важность изучения животных, поскольку можно предположить, что в основе физиологических механизмов животных и человека лежат сходные принципы.

Нужно помнить, что не сам Декарт вывел эти следствия. Его теория оказала столь сильное влияние на общество, что оно вполне благосклонно отнеслось к такого рода выводам. Существовавшие же во многих нетехнологических обществах альтернативные представления (например, что животные могут чувствовать, ощущать и обращаться с предметами, как люди, хотя и не столь умело) приводили к совершенно иным следствиям.

С появлением эволюционной теории, выдвинутой Чарльзом Дарвином в 1859 году, существование качественных различий между людьми и животными было подвергнуто серьезным сомнениям, что привело к большим потрясениям в общественном сознании. Указывая на прямую эволюционную связь между животными и людьми, теория Дарвина ставила под вопрос саму идею превосходства человека над животными, составлявшую к тому времени один из главных устоев западного индустриального общества, раскачивать который было совершенно недопустимо. По мере признания эволюционной теории она была быстро переформулирована в терминах «прогресса», и были предприняты многочисленные шаги для того, чтобы «показать», что люди находятся на вершине эволюционной лестницы и потому все-таки возвышаются над другими животными. Некоторые «популярные» варианты эволюционной теории стали использоваться в политических дебатах, и хотя они очень слабо напоминали теорию, предложенную Дарвином, порой их влияние распространялось не только на социополитические, но и на научные воззрения, в частности, на сравнительную психологию. Поскольку понятие эволюции является фундаментальным для сравнительной психологии, лежит в основе этой дисциплины и принимается как аксиома, мы еще вернемся к нему в этой главе.

Декарт был лишь одним в ряду тех, кто заложил основу представлений западного технологического общества. Другие философы-эмпирики XVI–XVII веков выдвигали идеи, которые также вошли в общественное сознание. В частности, они основывались на представлении, что люди имеют доступ только к пяти типам информации, которые обеспечиваются пятью чувствами: зрением, слухом, вкусом, обонянием и осязанием. Отсюда вытекали определенные допущения о природе объективной реальности, а также идеи о том, как можно выйти за пределы этой реальности – знать о ней и вместе с тем быть независимым от нее. Это представление оказало сильное влияние на методологию и теорию психологии.

Но сегодня как физиологам, так и психологам известно, что существуют еще и внутренние, кинестетические ощущения, которые обеспечивают организм информацией о внутренних состояниях и реакциях тела. Мы не просто воспринимаем вещи вне нас, но и определенным образом реагируем на них, а также получаем информацию (хотя и бессознательно) о наших реакциях. Более того, наше восприятие активно: мы выбираем, на что обращать внимание, и выстраиваем получаемую информацию в соответствии с уже имеющимися представлениями и идеями. Действительно, для человека невозможно быть вне мира: наши реакции являются частью нашего опыта и, таким образом, мы являемся частью этого мира, а не отделены от него. Хотя эти рассуждения и могут выглядеть как отклонение от темы, они важны, поскольку представление о том, что люди отделены и возвышаются над всем остальным миром, оказали сильное влияние не только на развитие психологического знания, но и на все общество.