Соломон Геллерштейн - Методология психотехники. Предвосхищение. Эволюция. Труд. Избранные психологические труды. Том 2

в ) Регулирование и координация движений

Трудовые движения по своей структуре принадлежат к категории движений, для построения которых требуется исключительно высокий уровень координации. Так же как мы не вправе отождествлять грубое ощущение боли с тонкими болевыми ощущениями, точно так же нельзя отождествлять простой двигательный рефлекс с сознательным двигательным актом.

Попытаемся в сжатом виде описать особенности аппарата для регулирования и управления движениями.

Насколько богата и многогранна человеческая деятельность, настолько многообразны и дифференцированы двигательные возможности человека. Любой замысел, любая идея, любое самое тонкое побуждение находит свое воплощение в действии. Действие же неизменно реализуется в движении. По структуре своей движения человека крайне сложны, так как наиболее характерной их особенностью является зависимость от мотивов и целей, от внешних и внутренних восприятий и ощущений, от непрерывно возникающих и меняющихся задач, решение которых делает человека способным не только приспособляться к новым ситуациям, но и активно подчинять их себе. Этим объясняется значительно более широкий диапазон и более тонкая дифференциация двигательных проявлений у человека по сравнению с самыми подвижными, ловкими и двигательно «одаренными» животными. Только человеку доступны некоторые исключительно тонкие движения. Для построения таких движений и для управления ими в центральной нервной системе заложены совершенно особые, специфические и одному человеку присущие регуляторные механизмы. Но в то же время двигательный аппарат человека осуществляет самые простые двигательные функции. На одном полюсе двигательных проявлений мы находим рефлекторные движения с чисто автоматическим замыканием рецепторно-эффекторных связей в спинном мозгу, в другом – тончайшие изобразительные движения с скрывающейся за ними смысловой символикой, выразительные жесты с доведенными до предельного совершенства двигательными интонациями, передающими оттенки мыслей, воплощающими сложные художественные образы. Между этими полюсами располагается необозримое количество движений, столь богато представленных в трудовой деятельности, в обыденной жизни, в искусстве, в спорте.

Подчиняя свои движения разумной, сознательной цели, человек научился пользоваться ими для изготовления вещей и орудий труда, для управления этими орудиями. Он овладел искусством игры на музыкальных инструментах, сделав двигательный аппарат послушным исполнителем тончайших переживаний. Но богатство двигательных возможностей человека раскрывается не столько в видимых глазу ловких, быстрых, ритмизированных, тонко координированных во времени и пространстве движениях, сколько в умении выдержать до микроскопической точности меру движения, в способности задержки, торможения. На этой управляемости движением покоится развитие того совершенства координации, при котором не возникает ни одного лишнего, бесполезного движения. Произвести движение, сдержать двигательный импульс, преодолев силу, рождающую помимо воли и вопреки целесообразности этот импульс, заставить эту силу служить себе, – вот в чем проявляется действие регуляторов движения не в меньшей степени, чем в случаях виртуозного исполнения музыкального произведения.

Если бы в каждом разумном человеческом движении не было этой «сдерживающей силы» и тонкого ее баланса с импульсами, возбуждающими подчас чрезмерную двигательную активность, то движению грозила бы неизменно опасность попасть в подчинение слепым механическим законам, идущим вразрез с психофизиологической и жизненной целесообразностью. Движения подчас носили бы слишком резкий импульсивный характер, проявляясь в хаотической бурной разрядке («двигательная буря»); они лишились бы гармонии и плавности, над ними довлели бы силы инерции. В действительности же из огромной массы потенциально доступных человеку движений, пребывающих всегда как бы в дремлющем состоянии и готовых в любой момент кинетически проявить себя, в каждое мгновение возникают только те движения, какие адекватны заданию. Если бы этого не было, человеческое поведение приобрело бы неразумный, случайный, беспорядочный характер. Нередко в патологических состояниях мы это и наблюдаем, и в таких случаях говорим, что движения управляют человеком, а не он ими. Совершенство аппарата, управляющего движениями, проявляется, таким образом, в своевременности возникновения движений определенной формы, силы, амплитуды, точности и т. п. и в своевременном их гашении с заменой другими, как бы пребывавшими за сценой в ожидании своего выхода. Патология на каждом шагу манифестирует случаи нарушений задерживающей функции того или иного из многочисленных и иерархически связанных друг с другом регуляторных механизмов двигательного аппарата: прирученные, послушные импульсам движения выходят из повиновения и проявляют себя то в картине двигательного возбуждения, то в изобилии непроизвольных, неупорядоченных бесцельных движений, то в неожиданно возникающих и тут же изменяющихся вычурных позах, то в тикообразных движениях или треморе, то, наоборот, в глубоком торможении, в длительном застывании в полнейшей неподвижности.

Каково же устройство регуляторных механизмов двигательного аппарата, обеспечивающих ему возможность несения как простых, так и сложнейших двигательных функций? Каков принцип действия столь хорошо налаженной координирующей «машины», регулирующей движения разной степени сложности для достижения единой конечной цели, продиктованной заданием?

Аппарат, управляющий нашими движениями, построен и работает по иерархическому принципу: более элементарные движения управляются одними регулирующими инстанциями, более сложные – другими. В то же время каждая низшая инстанция работает под контролем высшей инстанции, которая в свою очередь контролируется еще более высокой инстанцией. Этим обеспечивается согласованная работа всех аппаратов управления движениями.

Периферический двигательный аппарат является наименее самостоятельным: он выполняет получаемые сверху приказы. Но несмотря на то, что он несет, казалось бы, чисто исполнительские функции, ему принадлежит огромная роль в корригировании получаемых импульсов. Эта коррекция достигается путем непрерывной сигнализации, идущей от периферии к центру. Этим путем подчиненная инстанция приобретает влияние на центральную. Она подсказывает центру, как надо изменить «приказ», чтоб цель движения была лучше всего достигнута. Это свое влияние на центр периферический аппарат осуществляет с помощью присущих ему ощущений, главным образом – проприоцептивных.