Сергей Поляков - Феноменология психических репрезентаций

Неожиданный подход к проблеме соотношения объекта и образа демонстрирует М. Хайдеггер (1988):

Показывает ли представленное в представлении (образы. – Авт. ) что-либо из действительного, это очень сомнительно, даже прямо неверно; ведь все действительное есть становление. А всякое представление, как устанавливание, сковывает становление и показывает становящееся в остановке, стало быть, таким, каково оно не «есть». Представление дает только видимость действительного [с. 300–301].

Автор пытается доказать несоответствие окружающей реальности образам ее восприятия на том основании, что образы неизменны, в смысле статичны, тогда как окружающая реальность непрерывно меняется и не может быть достоверно репрезентирована статичной репрезентацией.

Я уже говорил о том, что наши образы восприятия – это не копии и даже не изоморфные знаки объектов. О какой изоморфности можно говорить, например, применительно к цвету? Конкретный цвет – явно не изоморфный знак той «вещи в себе», которую мы называем электромагнитными колебаниями с определенной длиной волны. Так же, как, например, звук – это не изоморфный знак колебаний окружающей человека воздушной среды, а нечто принципиально иное – репрезентация результата действия этих колебаний на тело человека. То же самое касается и любых других ощущений: теплого, кислого, шершавого и т. д. Все они – порождения нашего сознания, взаимодействующего через наше тело с чем-то, являющимся «сущностью в себе», но никак не изоморфные знаки этой сущности.

Наши образы и ощущения репрезентируют не воспринимаемый нами и независимо от нас существующий в физической реальности объект, а изменения, возникающие в нашем теле при взаимодействии с окружающей реальностью.Следовательно, они лишь соотносятся каким-то сложным и непонятным образом с особенностями окружающей реальности, а не отражают их напрямую. Однако мы можем быть уверены, что они все-таки достаточно жестко соотносятся с особенностями определенных граней реальности. Это условие обеспечила эволюция, которая оставила только организмы, адекватно репрезентирующие внешнюю реальность.

В чем заключается адекватная соотнесенность наших репрезентаций с окружающим миром, сказать так же трудно, как и ответить на вопрос, что собой представляет сама окружающая нас «реальность в себе». Вместе с тем совершенно очевидно, что «здравый смысл» хоть и заблуждается в деталях, не улавливая тонкой специфики особенностей нашего восприятия, замеченных философами, но ухватывает главное. То, что наше восприятие адекватно репрезентирует окружающий мир. Объяснение этой адекватности реальности наших репрезентаций, предлагаемое «здравым смыслом» в форме изоморфизма перцептивного образа объекту восприятия, принять нельзя, но и у философии пока нет своего объяснения этой адекватности.

Самым простым примером адекватности соотнесения объекта и его репрезентации является то, что увеличение интенсивности стимула увеличивает в определенных пределах силу ощущения, испытываемого воспринимающим его человеком. Вряд ли можно считать субъективный переход от ощущения холодного к теплому и далее горячему изоморфным тем процессам, которые происходят в нагревающемся на плите чайнике, но, безусловно, эти субъективные репрезентации адекватно соотносятся с процессами, происходящими в чайнике.

Из того факта, что образ восприятия объекта не изоморфен объекту как «вещи в себе», а сам объект – это конструкция нашего сознания, вычленяющего и именно так конституирующего определенную часть «реальности в себе», естественно, совершенно не следует, что физической «реальности в себе» нет. В. Виндельбанд (2007а) пишет:

…иногда он (Кант. – Авт.) даже не боялся пользоваться расхожим аргументом обыденного мышления, по которому существование такого мира, находящегося вне наших представлений, нужно признавать как причину ощущений, как то, что «аффицирует» нашу чувственность, или то, что «соответствует явлению», хотя при этом Кант все-таки не мог не отдавать себе отчета в том, что он только что запретил употребление за пределами опыта категорий бытия, субстанциальности и причинности [с. 102].

Итак, существует недоступная нам напрямую, или трансцендентная, «реальность в себе», которую наше сознание даже уже на чувственном уровне ни в коем случае не «отражает» и даже, пожалуй, не столько воспринимает (если понимать это слово в его привычном для большинства людей смысле – как «копирует»), сколько пытается как-то репрезентировать себе, конституируя ее в весьма специфической и, конечно, не в изоморфной самой «реальности в себе» знаковой форме. Если сенсорные психические репрезентации не изоморфны реальности, то они не являются ее иконическими знаками. Тогда какими знаками они является? Вероятно, образы восприятия, скорее, знаки-индексы, основанные на реально существующей смежности во времени и месте означающего и означаемого, указывающие нам на окружающую нас «реальность в себе». Они не являются знаками-символами, как полагает Г. Гельмгольц, потому что не нуждаются, как знаки-символы, в наличии социальной среды и социальном научении. Образы восприятия не конвенциональны. Они обеспечивают даже инстинктивное безусловно-рефлекторное реагирование субъекта на изменения реальности с момента его рождения. Другое дело – понятия, которые уже представляют собой знаки-символы, установленные по соглашению людей, и требуют социального окружения. Что касается образов представления и воспоминания, то это – иконические знаки, но лишь по отношению к соответствующим образам восприятия, а не по отношению к репрезентируемым ими объектам.

На вопрос о том, есть ли в физической реальности независимые от нашего сознания предметы, вещи, явления, вслед за И. Кантом следует ответить отрицательно. Хотя критики вполне могут указать нам, что если машина наедет на сомневающегося, то сомнения в ее существовании оставят его вместе с жизнью. Действительно, физическая реальность, бесспорно, есть, но мы обсуждаем не вопрос наличия или отсутствия физической реальности, а лишь изоморфность ей наших психических репрезентаций ее.

Факт существования «реальности в себе», безусловно, подтверждается и тем, что человек способен воздействовать на «реальность в себе», изменяя ее совершенно определенным предсказуемым образом и даже создавая в ней новые искусственные сущности – предметы. Он, например, конструирует машины, строит дома и мосты. Наконец, пишет книги. И эти искусственные предметы сохраняются на протяжении длительного времени. Однако из этого не следует, что в физической реальности существуют предметы, изоморфные нашим образам их восприятия.