Сергей Поляков - Феноменология психических репрезентаций

В. И. Белопольский (2007) пишет:

Кроме пространственных признаков (направление, удаленность, локализация, протяженность), играющих первостепенную роль в ориентировке и целенаправленном перемещении наблюдателя в среде, чувственный образ может включать и такие характеристики, как интенсивность воздействия (громкость, яркость, тяжесть, сила запаха и т. п.), его динамику (изменение, движение, мелькание, биение), чувственный тон (освещенность, цветность, теплота, тональность, гладкость, приятность) и структурные отношения (размер, ориентация, форма, контрастность, созвучие, вкусовое сочетание, композиция запахов) [с. 11].

Однако очевидно, что образ не может «включать такие характеристики, как интенсивность и динамика». Эти характеристики предполагают уже сравнение образов между собой. Соответственно, обсуждая подобные характеристики, мы должны говорить еще и о последовательностях сходных образов – о том, что образы в них изменяются, что позволяет говорить в результате о таких характеристиках, как интенсивность, динамика и др., но это уже другая тема.

У. Джеймс [2003, с. 7–8] говорит о том, что все душевные состояния сопровождаются телесной деятельностью. Любое психическое явление так или иначе отражается в двигательном аппарате, внутреннем или внешнем. Оно может вызывать или внешнее движение, или спазм кишечника, или выброс какого-то вещества в кровь. У. Джеймс отмечает, что ощущения и образы являются пусковыми моментами поведения и всегда сопровождаются изменениями в организме – мышечными реакциями и обязательно эмоциями. Следовательно, самим фактом своего появления в сознании без участия каких-либо вторичных осознаваемых процессов (например, появление эмоций или желаний) образ и ощущение способны «включить» движение организма, то есть они непосредственно «запускают» моторную реакцию.

Г. Эббингауз [1998, с. 100] тоже отмечает, что кинестетические представления нередко вызывают те движения, которым сами обязаны своим возникновением. Одна лишь мысль о том, что испытывает человек, производя определенное движение, при ее достаточной живости вызывает и само движение. А. Бэн [1998] пишет о том же:

Это стремление идеи действия перейти в самое действие показывает, что сама идея есть уже действие, но только в более слабой форме… [с. 367].

С последним вряд ли можно согласиться, но то, что образ, ощущение и даже вербальная идея способны запустить движение, – несомненно.

Б. М. Величковский [2006, с. 327] приводит описание наблюдений (Lhermitte) за пациенткой с поражением лобных долей, страдающей синдромом утилитарного поведения, которая во время врачебной консультации, лишь увидев спицы, немедленно берет их и начинает вязать, не будучи способной прервать действие. Иными словами, воспринятый ею знакомый образ сразу же запускает без всякой необходимости привычную деятельность, даже неадекватную имеющейся в данный момент ситуации.

Общеизвестно, что внезапное возникновение образа восприятия или нового ощущения может вызывать у человека рефлекторный ответ, то есть моторную реакцию. Самый простой пример – моторная реакция на внезапное действие резкого раздражителя. Причем связи образов и ощущений, с одной стороны, и простых движений – с другой, закреплены генетически в форме безусловных рефлексов.

Итак, первым особым качеством перцептивного образа является присущая ему способность непосредственно запускать двигательную реакцию (моторный ответ) организма. Это происходит в виде рефлекторной двигательной или стереотипной поведенческой реакции по типу образ восприятия или ощущение – немедленный двигательный ответ. Эта реакция представляет собой то, что принято называть безусловным рефлексом (3).

Появление образа в сознании может приводить не только к запуску рефлекторного моторного действия, но и к запуску психического действия, то есть своего рода «психическому рефлексу», как можно было бы это назвать. Так, образ восприятия немедленно актуализирует связанные с ним образы представления и воспоминания(второе особое свойство). Данный феномен, как мне представляется, настолько очевиден и доступен интроспекции, что даже не нуждается в специальных доказательствах, но, учитывая тенденцию когнитивных психологов проверять самые очевидные вещи, сошлюсь на эксперимент Дж. Струпа [J. R. Stroop, 1935; 1938].

Испытуемому предлагается листок с двумя столбцами наборов букв. Каждый из наборов напечатан одним из пяти цветов: черным, красным, синим, зеленым и желтым. В левом списке представлены бессмысленные наборы букв. В правом столбце – слова, обозначающие эти же пять цветов, но цвет шрифта, которым напечатаны слова, не соответствует обозначаемым словами цветам. Например, слово красный напечатано желтой краской, слово черный – красной краской и т. д. Испытуемому дают задание как можно быстрее называть вслух цвет, которым напечатан каждый из бессмысленных наборов букв в списке слева, а затем слов в списке справа. Сделать это с левым списком намного проще и получается гораздо быстрее, чем с правым списком. Объясняется это тем, что понятия в правом списке, обозначающие конкретные цвета, тут же вызывают появление в сознании испытуемых визуальных образов, соответствующих данным понятиям. Поэтому, когда испытуемый читает слово красный , например, в его сознании немедленно актуализируются зрительные образы объектов красного цвета, но он должен при этом назвать желтый цвет, которым напечатано данное слово, это вызывает у него затруднения. Испытуемому приходится преодолевать эту трудность, что увеличивает время выполнения задания.

Приведенный эксперимент Дж. Струпа демонстрирует, что образ восприятия способен актуализировать в сознании человека другие ассоциированные с ним чувственные и вербальные образы.

Б. Рассел (2001а) тоже пишет:

Принцип Павлова таков: если дан рефлекс, согласно которому раздражитель В вызывает реакцию С, и если дано, что некоторые животные часто подвергаются действию раздражителя А одновременно с В, то нередко случается, что через некоторое время раздражитель А будет вызывать реакцию С даже при отсутствии раздражителя В. Определить обстоятельства, при которых это происходит, – предмет эксперимента. Ясно, что если мы заменим А, В и С идеями, то принцип Павлова превратится в принцип ассоциации идей [c. 897].

Б. Рассел, безусловно, прав, так как действительно механизм один и тот же. Более того, он один и тот же потому, что фактически-то речь идет не о раздражителе В, который вызывает реакцию С, а об образе или идее раздражителя В, которые вызывают реакцию С. Соответственно, и в том и в другом случае речь идет об ассоциации психического явления либо с моторным ответом организма, либо с другим психическим явлением или явлениями.